|
- Да, пятьдесят франк очень много. Дай мне двадцать пять, я тебя без пещера провезу. - Но как?! - Мой дело, - ответил палестинец с хитрым видом. *** И вот они ехали мимо невысокого хребта, который, наверное, был единственным в своем роде: гора, расположенная ниже уровня моря. Впереди показалась большая парусиновая палатка и шлагбаум - турецкий пост. Полина Андреевна оглянулась. Сзади тащилась большая фура с эмблемой "S&G Ltd" на бортике, груженная рыхлой черной землей. - Куда ты меня спрячешь? - уже в сотый раз спросила монахиня у таинственно молчаливого Салаха. - Никуда. Повернись сюда. Он достал из дорожной сумки лаковую коробочку. - Что это? - Подарок. Марусе купил. Три франк платил - отдашь. Пелагия увидела в маленьких ячейках белила, помаду, пудру и еще что-то вязкое, черное. - Не верти башка, - сказал Салах, придерживая ее рукой за подбородок. Окунул палец и быстро намалевал Полине Андреевне что-то на щеках. Растер. Провел кисточкой по бровям, ресницам. Потом намазал помадой губы. - Зачем?! - пролепетала оцепеневшая монашка. Достала зеркальце и пришла в ужас. На нес смотрела чудовищно размалеванная физиономия: свекольные щеки, огромные брови вразлет, подведенные глаза, вульгарно сочный рот. - Ты сошел с ума! Поворачивай назад! - крикнула Пелагия, но хантур уже подъезжал к шлагбауму. - Молчи и улыбайся, всё время улыбайся и делай вот так. - Салах подвигал бровями вверх-вниз, глаза закатил под лоб. - Шире улыбайся, совсем шире, чтоб все зубы видно. Бунтовать было поздно. Пелагия раздвинула губы, сколько было возможности. Подошли двое солдат в линялых синих мундирах и офицер при сабле - не иначе, тот самый Саид-бей. Он сердито ткнул пальцем на Пелагию, заругался. А на фуру с землей даже не посмотрел, та преспокойно проехала под качнувшимся кверху шлагбаумом. Полина разобрала слово "кадын" - кажется, по-турецки это значит "женщина". Ну конечно, сейчас офицер завернет их обратно, и путешествию конец. Салах брани не испугался, а сказал что-то, смеясь. Саид-бей посмотрел на Пелагию с любопытством, задал какой-то вопрос. В его голосе звучало явное сомнение. Вдруг палестинец ухватил пассажирку за подол платья и потянул кверху. От ужаса Пелагия заулыбалась так, что шевельнулись уши. Солдаты заржали, офицер тоже расхохотался, махнул рукой - ладно, проезжай. - Что... что ты ему сказал? - боязливо спросила Пелагия, когда застава осталась позади - Что ты мальчик, одетый как баба. Что лути купили тебя в Яффо. Юзбаши сначала не верил. Я говорю: "Не веришь - между ног ему смотри". И хочу тебе юбку поднять. Саид-бей не станет у мальчик между ног смотреть, а то солдаты думают, их юзбаши тоже лути. - А... если бы все-таки посмотрел? - спросила бледная Пелагия. Салах философски пожал плечами: - Тогда плохо. Но он не посмотрел, застава мы проехали, с тебя еще двадцать пять франк. Долг Полины Андреевны ее кучеру, проводнику и благодетелю со дня отъезда из Иерусалима увеличился до астрономических размеров. Деньги, выплаченные Фатиме, были только началом. К этой сумме Салах приплюсовал плату за страх, пережитый им во время черкесского приключения, потом стоимость проезда до Мертвого моря и отдельно от Бет-Кебира до Усдума. Были по пути и другие поборы, помельче. Пелагия уже сама не знала, каков общий итог, и начинала опасаться, что ей с этим вымогателем никогда не расплатиться. Внезапно она заметила, что он разглядывает ее с каким-то странным, вроде бы даже взволнованным выражением лица. - Что такое? - удивилась Полина Андреевна. - Ты умная и храбрая, - с чувством сказал Салах. - Я сначала думал, какая некрасивая. Это потому что красные волосы и худая. Но красные волосы можно привыкнуть. И худая не будешь, если дома сидеть, много спать, хорошо кушать. |
