|
Нужно было сокращать дистанцию. И опять Яков Михайлович не сплоховал - не поперся в переулок, а отъехал по дороге чуть дальше. Угадал, что конные прогулки закончились, дальнейшее передвижение будет на своих двоих. Соскочил на землю, шлепнул бет-кебировскую кобылку по крупу: ступай, куда пожелаешь, эквинус. Спасибо за службу, больше не нужен. Двуколку можешь забрать себе. Осторожненько высунулся из-за угла. Арап состоял при лошадях, монашка отсутствовала. Однако через минутку-другую появилась и она, вышла из какой-то калитки и направилась к своему Салаху. Переговорили о чем-то, да и спустились ниже по склону, а хантур поместили в тень, где его стало совсем не видно. Эге, смекнул Яков Михайлович. Никак засада? Нуте-с, нуте-с. Кисть так и зудела - очень требовалось похрустеть суставами, но производить звуки сейчас было нельзя. Путника он заметил раньше, чем те двое. Высокий, тощий человек шел по лунной дорожке, стуча посохом. Он, догадался Яков Михайлович и в тот же миг превратился из Нифонтова в Ксенофонтова. Прочее-последующее было проблемой технической, то есть вообще никакой не проблемой. Он прижался к забору, выжидая, пока Мануйла свернет в переулок. Но тут выяснилось обстоятельство, которое следовало отнести к разряду неприятных сюрпризов. За Главным Объектом, отстав на полсотни шагов, кто-то крался. Луна как на грех зашла за тучу, и этого второго рассмотреть удалось не сразу. Видно было только, что настоящий медведище и ступает тоже по-медвежьи, вразвалку и бесшумно. Это что еще за новости? Конкурент? Красться Яков Михайлович умел не хуже, чем Медведь. Пристроился сзади и по стеночке, по стеночке. О чем Рыжуха с Медведем разговаривали, он не слыхал, но беседа была горячая. Досталось и арапу, и монашке. Однако потом они вроде договорились. Рыжая шмыгнула в калитку, а детина остался с кучером, о чем-то они промеж собой толковали. Яков Михайлович подобрался ближе. Разговор шел на русском. Ишь ты! - ...Пропадет он без охранителя, - донесся приглушенный бас. - Ведь чисто дитенок малый! Как такого одного пустить? - Я тоже хранитель, - важно отвечал арап. - Ее охраняю. Женщина! Без меня сто раз бы пропала. - Оно конечно. Баба есть баба, - согласился Медведь. Ах вот мы, оказывается, кто. Про то, что у Мануйлы есть телохранитель, Яков Михайлович извещен не был и оттого немножко обиделся на начальство. Это ведь, господа, не шутки, предупреждать нужно. Весь подобрался, поджался. Техническая проблема получалась сложней, чем он думал вначале. Вглядываясь в темноту, попытался оценить противника. Кажется, очень силен и довольно опасен. Эту кряжистую породу Яков Михайлович знал хорошо, такого одним ударом не положишь, очень уж в них жизни много. А надо непременно сработать его аккуратно, безо всякого шума. Арапа в расчет можно было не брать. Мужичонка хлипкий, трусоватый, на него только шикнуть. За время странствий Яков Михайлович привык к этому шебутному Салаху. Можно сказать, даже привязался. Веселый, все время белозубый рот до ушей. Во время ночевок Яков Михайлович, бывало, подбирался к хантуру поближе - послушать, как арап песни поет. Заранее решил, что кончать его не будет. Жалко. То есть, если бы для дела, кончил бы и не задумался. Но этот заячий хвост уж точно не донесет - так получалось по психологии, науке, к которой Яков Михайлович относился с большим уважением. От арапа требовалось одно: чтобы не заорал. Тоже, между прочим, задачка. Вот именно. Задачка с двумя неизвестными: как заткнуть рот арапу и как уложить Топтыгина - само собой, в полной бесшумности. Подумал-подумал с полминутки и придумал. Попятился вниз, до угла. Там, на дороге, подобрал палку - похоже, спица от большого тележного колеса, аршина в полтора. Кончик расщепился, вот и бросили. Как раз то, что надо. Обратно в переулок Яков Михайлович вошел прихрамывая. |
