— А фамилия?

— Ее не было.

— Вот видите. Я же сказал, что это нелепица. — Капитан Бэннерман облегченно вздохнул.

— Но это дает основание сделать вывод, что жертва, боровшаяся перед смертью с убийцей, оторвала клочок талона, который был у него в руке. Другая часть либо осталась у него, либо ее унесло ветром.

— Но ведь могло случиться, что убитая схватила эту бумажку, когда ее несло ветром по причалу.

— Могло.

— Что я считаю вероятней всего. Ну а вторая половина?

— Когда я выезжал утром в Портсмут, вторая половина талона еще не была найдена.

— Вот видите!

— Но если у ваших пассажиров сохранились посадочные талоны…

— Почему они должны у них сохраниться?

— Если не возражаете, обсудим этот вопрос чуть позже. Итак, группа из Ярда прибыла на место происшествия и произвела свои обычные расследования. Мы связались с представителями вашей компании, которые больше всего на свете опасались, чтобы ваше судно не задержали…

— Никогда бы такого не допустил! — вырвалось у капитана.

— Однако мое начальство пришло к выводу, что у нас нет достаточных оснований для того, чтобы задерживать отплытие и производить на судне обыск.

— Этого еще не хватало!

— Следовательно, было решено, что я поплыву с вами, по мере возможности сохраняя все в тайне.

— Ну а если вы не получите моего согласия? Что тогда?

— Думаю, вы не станете чинить нам препятствия. Но давайте предположим обратное: вы против каких бы то ни было расследований, я вам подчиняюсь — чего, разумеется, никогда не будет. Так вот, еще до того, как мы ступим на сушу, на борту будет труп.

Капитан Бэннерман уперся ладонями в колени и подался вперед, вплотную приблизив к Аллейну свое лицо цвета старого кирпича. У него были голубые и очень проницательные глаза — именно такие, какими сухопутные люди не без основания наделяют в своем воображении моряков.

— Вы хотите сказать, что этот парень еще не утихомирился и что он не вытерпит до конца плавания? — Капитан был явно раздражен.

— До сих пор он действовал с интервалами в десять дней, так что он вполне может возобновить свою деятельность где-то между Лас-Пальмасом и Кейптауном.

— Не верю. Не верю, что он на моем судне. Кстати, какой он из себя?

— То же самое я мог бы спросить и у вас.

— Я тут ни при чем.

— Это я к примеру. Закурить можно?

— Пожалуйста.

Капитан полез в карман за портсигаром.

— Свою трубку, если не возражаете. — Аллейн достал трубку и стал набивать ее табаком. — Такие случаи, с нашей точки зрения, самые каверзные. Благодаря кое-каким выработанным навыкам мы можем изловить шулера, афериста, вора или обычного убийцу. Те, как правило, ведут себя соответствующим образом и держатся своих. Что касается человека, который никогда в своей жизни не имел дела с полицией и который, возможно, лишь на склоне лет начал столь необычным способом сводить счеты с женщинами… — Аллейн развел руками. — Тут бы очень помог психиатр. Да ведь он ни за что к нему не обратится. Он единственный в своем роде образец. Только чего? Результата дурных семейных отношений или жертва деспотичной мамаши? А может, когда-то он получил удар футбольным мячом по голове? Или же над ним измывался школьный учитель? А что, если всему виной наследственная болезнь? По этому поводу можно лишь гадать, бесспорным же является то, что он существует.