Тут же подоспела и вторая компенсация. Перед воинами, которым только что дали команду «Вольно! Разойдись!» гордо продефилировала Дарья. Ее бюст был прикрыт тканью топика, но произвел на голодных до любви солдат неизгладимое впечатление.

Тем более что кто‑то из старожилов базы немедленно оповестил новоприбывших, чем занимается носительница этого бюста днем на крыше фуры и ночью под ее крышей.

Пока бойцы пялились на Жанну и Дарью, воронок уехал, и арестованные узнали неприятную новость.

— Дальше следуем пешим строем. При попытке к побегу конвою разрешено открывать огонь, — объявил начальник конвоя, и арестованные даже думать забыли о побеге.

Кому охота получать пулю из‑за каких‑то пятнадцати суток.

Перед отправкой пешего строя был еще обед, но солдат и арестованных торопили побыстрее съесть безвкусную перловую кашу, которую в армии называют «резиновой».

Есть ее почти невозможно — но перед тем как топать в самый зной пятнадцать километров, обязательно надо хорошенько подкрепиться.

Ни среди военных, ни среди арестованных не было особенно сытых, так что кашу смололи за милую душу. И тут же команда — строиться в колонну по четыре и вперед. Надо успеть в район прибытия до темноты.

Кто‑то предлагал дать людям переночевать на базе, а с утра, когда будет не так жарко, отправиться в путь — но Балуев не внял разумным советам. Он твердил, что завтра рано утром бригада должна начать работу и промедление смерти подобно.

— Дело ваше, — не стали спорить милицейский лейтенант и армейский прапорщик. Но тут в разговор встрял военный медик, сопровождавший армейскую колонну.

— Если пойдем сейчас, не обойдется без тепловых ударов. А мне бороться с ними нечем. Нужна санитарная машина — вывозить пострадавших в тыл.

Однако Балуев отмахнулся от него, как от назойливой мухи.

— Отправляемся, — скомандовал он и полез в кабину к Сане Караваеву.

Дарья молча отстранилась от него и придвинулась поближе к Сане, а Балуев опять нехорошо улыбнулся и пробормотал: «Ну‑ну».

— Ты девочку‑то не пугай, — сказал Караваев, глядя прямо перед собой на дорогу.

— А то ведь и неприятности заработать недолго. Несчастный случай на производстве…

— Удивляюсь я человеческой неблагодарности, — тоже не глядя на собеседника, произнес Балуев. — Я, можно сказать, вас обоих от голодной смерти спас — а ты мне такие намеки строишь. Угрожаешь. Вот выгоню прямо сейчас к чертовой матери, а машину себе заберу. Она теперь за мной числится — ты сам бумаги подписывал.

Так что ты теперь никто. Бомж на колесах.

Дальнобойщик смолчал — только сильнее сжал руль сильными пальцами. Он знал, что Балуев не имеет права выгнать его без машины, но вполне может это сделать явочным порядком. И Сане долго придется доказывать, что это незаконно.

Во‑первых, настоящий владелец машины — Владимирское автопредприятие — остался за пределами 27‑километровой зоны и исчез без следа, как и все остальное. Караваев был указан в бумагах, как «исполняющий обязанности представителя владельца», но эта формулировка была сама по себе абсурдной, и ее придумали на ходу со ссылкой на форсмажорные обстоятельства — иначе машину вообще нельзя было использовать.

Однако если бы дело дошло до суда, еще не известно, какое бы решение он вынес.

Вполне мог бы за отсутствием хозяина и его законных правопреемников передать тягач и фуру в доход государства, как бесхозное имущество.

А самое главное — в условиях чрезвычайного положения общественные интересы априори ставятся выше личных. Аграрное предприятие призвано спасти город от голода, и если частное лицо попытается отсудить у него машину — на это наверняка посмотрят косо.