Такнар нервно сглотнул. Великая богиня, но откуда Маэру известно про случившееся? На площадке были только жрецы Храма… Возможно ли, что среди них затесался недостойный?

– Я не понимаю, что вы хотите сказать. Ящеры далеко не всегда дружелюбны, и я уже не один раз советовал не приближаться к ним в одиночестве.

– Вы способны обмануть людей. Быть может, и служителей Герлены. Но не в ваших силах обмануть аагира. Они видят не глазами, светлейший. Сердцем. Им не важно, сколько краски ушло на перерисовку метки.

– Я готов поклясться, что никакой краски не было, – вежливо улыбнулся жрец. Кто бы ни донес императору о досадном происшествии, правды он не знал. – Каким бы толстым слоем не наложить грим, черный рисунок все равно проступит наружу. Но, в любом случае, это давняя история, и она не имеет никакого отношения к приказу, что вы держите в руках.

Маэр замял в пальцах уголок пергамента.

– Подай перо. Там, на столе, – не глядя, он протянул руку.

– Ваше величество… На весу не вполне удобно подписывать документы, – рискнул заметить Такнар. Еще не хватало, чтобы из-за снега растеклись чернила.

Не обращая на него внимания, Маэр куснул пушистый кончик пера, тут же посадив синюю кляксу на подоконник.

– Викаима… имя знакомое. Кто она?

Жрецу очень захотелось сказать нечто неподобающее. Какое дело императору до внутренних порядков Храма? Да, его подпись обязана скрепить приказ, но это не более, чем традиционная формальность!

С пера сползла еще одна капля и полетела вниз, запятнав шелковые одежды правителя. Маэр не обратил внимания.

– Почему ты молчишь, светлейший? Я знаю эту девушку?

– Вы ее видели, – нехотя процедил Такнар. – Именно ее душу выбрал Одиннадцатый в качестве платы за восстановление Барьера.

– Кудрявые волосы и родинка над губой… – протянул император. – Я вспомнил. Но как она может быть жива? Разве ловец отказался? Так почему же мне не доложили?

– Одиннадцатый не выполнил договор. Он не участвовал в восстановлении Барьера.

– Пусть так. Но в чем провинилась послушница?

– Она побывала в Бездне. И отказалась рассказать о виденном там.

– Ну и что? Она еще совсем ребенок! Наверняка просто испугалась. Молчание не наказывают казнью!

Такнар подавил желание напомнить, что обсуждаемая послушница была на три года старше императора.

– Дело не в молчании. На нее там наложили чары, суть которых мы не в состоянии постичь. В них чувствуется след бога Смерти. Подобная магия может быть смертельна как для служителей Герлены, так и для простых людей. Риск слишком велик, чтобы оставить послушницу в живых. Поверьте мне, я готовил этот приказ скрепя сердце. Мне искренне жаль девочку, – он вздохнул. – Жрецы предприняли многочисленные попытки снять чары, но ничего не получилось. Другого выхода попросту нет.

– Гладко говоришь, светлейший. – Тонкий синий крест лег поверх приказа, перечеркивая аккуратно выписанные строки. – Я должен лично убедиться в истинности твоих слов.

Такнар ошарашенно смотрел, как испорченный пергамент подхватило ветром и вынесло наружу.

– Ваше величество, я не могу допустить подобного! Девушка опасна!

– Ну, ты же не позволишь, чтобы она причинила мне вред, не так ли? – Маэр наконец отвернулся от окна, впервые за весь разговор взглянув на собеседника.

Такнару пришлось призвать на помощь все свое самообладание, чтобы не отшатнуться. В падавшем из окна полуденном свете глаза императора были очень хорошо видны. Прозрачные, как родниковая вода, с узкими щелями вертикальных зрачков.

У людей не бывает таких глаз.