И пока я говорил, столько всего отразилось во взгляде Кройца: и оторопь, и страх, и злость, и все это вмиг переросло в бешеную ярость. Он подорвался и ухватил меня за шиворот, а я вцепился в его руку.

– Ах ты сучий кусок навоза, ты даже не представляешь, что я могу с тобой сделать.

Я сжал его кисть до хруста. Мне было несложно переломать ему все пальцы, и как же мне хотелось это сделать, но одно дело угрожать герцогу, и совсем другое покалечить. Хотя даже с угрозами я неслабо рисковал.

Спас ситуацию так кстати появившийся Пумкис:

– Что? Что здесь происходит?! Немедленно прекратите! – в ужасе воскликнул он.

– Мастер Пумкис, Амадей нарочно злил и унижал наших гостей, – тут же вступилась за нас Раяна. – Он оскорблял ребят и хвастался свои титулом.

– Амадей Кройц! – возмущенно воскликнул Пумкис. – Ты знаешь правила нашей школы, мы так себя не ведем! Ты ведь благородный юноша и должен служить примером остальным, я вынужден сообщить об этом магистру Динокесу.

– Да этот труполюб мне угрожал, – возмутился Кройц. – Он сказал, что…

– Прекратить! – этот зычный голос принадлежал уже не Пумкису. Все резко замолкли, а нам пришлось обернуться.

Позади нас стоял высокий старик с невероятной для его возраста осанкой. У него были седые длинные волосы, заплетенные во множество тонких кос, хищный острый нос и проницательный, мудрый взгляд. На старике была золотая мантия, на груди красовался символ десяти граней, и это значило только одно – перед нами стоял главный магистр Аргаза – Хенрик Динокес.

Он смерил Кройца осуждающим взглядом, и тот под его взглядом тут же стушевался и потупил глаза. Магистра Кройц явно боялся.

– За оскорбления, Амадей, – произнес Динокес с какой то досадой или даже сожалением, – у нас полагается наказание. Три дня безмолвия.

– Но магистр, ведь они, вот этот рыжий!.. – попытался возразить он, ткнув в меня пальцем, но Динокес быстро провел пальцами в воздухе, щёлкнул по перстню на большом пальце и Кройц конец фразы уже не сказал, а промычал, бесполезно открывая рот.

О главном магистре Хенрике Динокесе я знал немало со слов Хагена. Он о нем отзывался как о великом человеке. Говорил, что магистр лишь на вид строгий, но на самом деле он добрый и справедливый. А еще Хаген поведал мне, что именно Динокес убедил Хагена не присягать Ворлиару и помог сделать поглощающий обет артефакт. И еще я знал, что он был учителем моей матери, и возможно из за этого не был приверженцем нового императора и его порядков, но открыто этого конечно же он не выказывал. И можно даже сказать, что Хенрик Динокес – наш человек. Возможно в будущем мне пригодится его помощь и связи.

– Теодор Фел, Рейгард Хефус, – официально обратился к нам Динокес, – пройдите с мастером Пумкисом в зал граней. Вскоре соберется комиссия для вашей аттестации.

Сказав это, он величественно прошествовал между столами, никто из учеников не посмел издать ни звука в его присутствии, даже Пумкис в каком то благоговейном обожании провожал его взглядом. И как только магистр ушел, он наконец повернулся к нам.

– Ну что, идемте?

Мы втроем дружно кивнули, поспешив выбраться из за стола. И пока мы шли из столовой, все это время я чувствовал на себе ненавистный взгляд Кройца, выжигающий мне спину. Теперь он уж точно меня запомнит и будет точить зуб.

И пусть точит, однажды мы обязательно встретимся, и возможно, когда нибудь я выполню свою угрозу.