Она сидела на траве, держа ветку перед собой, морщила от напряжения лоб и таращилась на листья. Вид у нее был такой суровый, что листья должны были только от этого вида осыпаться в труху. Но у нее ничего не получалось. Открыть грань – вот так сразу, совсем непросто.

– Думаю, ваша мать не слишком рассердится, если мы возьмем в качестве мишени вот эту бочку? – то ли спросил, то ли просто констатировал Хаген, указывая Рейгу на деревянную бочку, в которой мы на зиму засаливали овощи.

– А если она загорится? – настороженно спросил Рейг.

– Мы ее намочим, и она не загорится. А если уж тебе удастся поджечь мокрую бочку – ну, тогда поздравляю – значит, ты достиг звания адепта. И в таком случае я сам куплю Фелам новую бочку.

Дав задание Рейгу и отправив его к колодцу за водой, Хаген наконец то взялся за меня.

– Для начала повтори три закона некроманта, – велел он.

Мы повторяли эти законы каждый день, и я уже успел их выучить наизусть. А для Хагена это был ежедневный ритуал, с которого мы начинали урок.

– Первый закон, – затараторил я, – некроманту запрещено оживлять людей или животных в своих личных целях. Но разрешается, если это требуется сделать ради защиты собственной жизни, защиты жизни людей, а также защиты империи.

Хаген удовлетворительно кивнул и показал мне два пальца, требуя, чтобы я назвал второй закон.

– Некромант обязан пройти обучение и закрыть грань. Необученному некроманту запрещено использовать некро грань без надзора учителя.

Хаген снова кивнул и показал уже три пальца:

– Каждый некромант служит империи и императору. Некромант обязан встать на защиту империи в случае объявления войны или иной угрозы Виреборну или императору и его семье. В случае вышеперечисленных угроз, он должен незамедлительно прибыть в ближайшую военную часть Виреборна и приступить к службе.

Хаген улыбнулся:

– Мне понадобился месяц, чтобы выучить всю эту заумщину. Для ребенка такие слова обычно – пустой звук. Видимо, у тебя хорошая память.

– У меня отличная память, – не стал я отрицать, а Хаген снова улыбнулся.

– Итак, где курица? – спросил он, озираясь.

Я указал взглядом на миску, накрытую полотенцем, которую оставил у входа в дом. Не дожидаясь, когда мастер попросит, сходил и принес миску с выпотрошенной курицей, поставил между нами и стянул полотенце.

До этого что то бурно обсуждавшие ребятня у изгороди вмиг притихла.

– Готов? – спросил Хаген.

Я кивнул.

Но учитель взял меня за плечо, притормаживая:

– Если ты все еще чувствуешь слабость, мы можем взять что нибудь поменьше. Например, мышь или вообще жука.

Хаген на протяжении всех этих дней пытался уговорить меня взять существо для оживления малых размеров. Но я не согласился. Я уже оживлял кошку размером с земную лисицу, оживлять мелочь – это шаг назад. Да и я чувствовал, что восстановился полностью, правда, Хаген этого не знал.

Я взял скользкую курицу в руки и закрыл глаза.

– Ты должен использовать то же ощущение, что и при оживлении кошки. Вспомни, как это все было, представь и повтори. Это исходная точка грани, и теперь каждый раз, когда ты захочешь использовать некромантию, тебе придется мысленно возвращаться в тот миг, когда это произошло в первый раз.

Я сосредоточился. Хотя, пожалуй, это будет непросто. Испытывать к куриной тушке те же чувства, что и во время смерти Иски, у меня вряд ли получится. Но эмоции главный ключ к открытию граней, значит, нужно постараться.

Я вспомнил тот день. Вспомнил заплаканное, полное отчаяния лицо Тай, вспомнил, как держал кошачий труп, и как неистово хотел все исправить.

– Ты большой молодец, Тео, – вдруг вырвал меня из сосредоточенности Хаген, заставив открыть глаза.