ные слои, в вопросах внутренней политики стоявшие в оп

позиции к царизму, в данном случае также сочувствовали

бурам, потому что они были возмущены, как тогда гово-

рили, «нападением сильного на слабого». В результате вся

Россия, как официальная, так и оппозиционная, оказалась

на стороне буров, и это нашло свое отражение даже в

Омске. В то время во всех домах распевали бурский гимн

и развешивали на стенах портреты бурских вождей, а в

военных, административных и учебных заведениях с раз

решения начальства производились денежные сборы «на

буров». Такой сбор был объявлен и у нас, в гимназии.

Я был горячий «пробур» и повел энергичную агитацию

в пользу сбора. В нашем классе мои усилия увенчались

успехом — было собрано двадцать рублей, но зато в вось

мом классе все, за исключением двоих, отказались что-

либо пожертвовать. Я был глубоко возмущен, и на бли

жайшей большой перемене между седьмым и восьмым

классами произошла крупная стычка, едва не закончив

шаяся кулачным боем. С каждым новым месяцем войны

моя симпатия к бурам все больше возрастала. Я радо

вался их победам, огорчался их неудачами. Я жил душой

в Южной Африке, я мечтал о том, чтобы сражаться за бу

ров. Мое поэтическое воображение было целиком захва

чено драматическими событиями в Трансваале и Оранже

вой республике.

Однажды учитель словесности Петров коснулся на сво

ем уроке англо-бурской войны и при этом произнес боль

шую политическую речь.

Класс был очень доволен его неожиданным экскурсом

в современность и сразу же загудел вопросами и коммен

тариями. Вдруг Михаил Маркович, не предупредив меня,

брякнул:

— А вы знаете, Николай Иванович, мой сосед написал

стихотворение о бурах.

— Какое стихотворение? — быстро спросил Петров.

Я был засти нут врасплох и в ответ на требование Пет

рова должен был дать ему написанное мной накануне

стихотворение «Св. Елена», мотивом для которого послу

жил тот факт, что захваченный англичанами в плен бур

ский генерал Кронье был интернирован на острове св. Еле

ны. Петров взял в руки листочек бумаги и начал читать

вслух:

На бурном, косматом просторе

Скала одиноко стоит.

Кругом неприютное море

С утра и до ночи шумит.

— Недурно, недурно! — проговорил Петров. — Хотя

чувствуется влияние Лермонтова.

Дальше в стихотворении в весьма патетических тонах

рассказывалось, как на этой скале все время стоит чело

век, вперивший в горизонт свои очи, как «тяжелые думы

мелькают» за его гордым челом, как этот человек, подоб

но льву, томится в своей каменной клетке и как он всей

душой рвется туда, на родину, «где гибнут друзья за сво

боду, где пули и ядра свистят». Но — увы! — кругом лишь

пустынное море, которое держит узника крепче всяких це

пей. Стихотворение заканчивалось словами:

И с бешеной злобой он ходит

По краю пустынной скалы

И мрачного взора не сводит

С глубокой, таинственной мглы.

173

Кругом — бесконечное море,

Угрюмые волны шумят,

Гудит ураган на просторе

Да чайки тоскливо кричат...

Петров закончил чтение, разгладил листок и резюми¬

ровал:

— Заслуживает внимания.

По окончании урока Петров взял стихотворение с собой

в учительскую, а на другой день вся гимназия уже знала

о рождении нового, собственного, доморощенного «поэта».