торше я не поехал и своего произведения ей не послал.

Под конец вечера меня поймал новый гимназический

священник отец Дионисий, недавно переведенный к нам

из другого города. Отец Дионисий производил впечатле

ние хитрой и замысловатой штучки. Одевался он в рясы

из прекрасной материи, крест на груди носил весьма ко

кетливо, бороду тщательно стриг и аккуратно расчесывал.

В походке, в манере держаться, во всех движениях и же

стах отца Дионисия было что-то вкрадчиво-коварное, что

то елейно-кошачье, сразу вызывавшее к нему недоверие.

Он с первого взгляда мне не понравился, и, как видно бу

дет из дальнейшего, моя инстинктивная антипатия к на

шему новому «духовному наставнику» оказалась слишком

хорошо обоснованной. Теперь, на вечере, он стал до небес

превозносить «Еретика» и просил дать ему экземпляр мо

его произведения, для того чтобы показать его... «пре

освященному» (то есть архиерею). Это меня окончательно

настроило против отца Дионисия. Я уклонился от каких-

либо определенных обещаний, а потом постарался забыть

о просьбе священника.

Итак, мой успех на вечере был несомненен. Я стал «ге

роем дня» и сделался «светилом гимназии». Мое имя на

чали часто упоминать в городе. Признаюсь, это мне было

приятно, но... вот что я писал Пичужке, подводя итоги

своему выступлению:

«Не знаю почему, но я плохо верю в искренность боль

шинства выпавших на мою долю похвал. И если я даже

и неправ в своих подозрениях, я не жалею, что они у ме-

ня есть: так меньше шансов сделаться самодовольной ско

тиной и перестать двигаться вперед. Нет, я буду вечно

недоволен собою и буду вечно двигаться вперед!»

Со времени демонстрации 8 февраля 1899 года в Омске

появилась совсем новая и необычная категория жите

лей — «высланные студенты». Студенческое движение в

столицах и в провинции в то время быстро крепло и рос

ло. То и дело в университетских городах происходили

студенческие сходки, студенческие забастовки, студенче

ские демонстрации. Требования академические все чаще

дополнялись требованиями политического характера. Цар

ское правительство отвечало на студенческие беспорядки

массовыми репрессиями. Вожаков арестовывали и ссылали

в административном порядке в «отдаленные места Россий

ской империи», то есть на север Европейской России и в

Сибирь. Более рядовых участников отправляли под над

зор полиции «в место жительства родителей». Так как в

связи с беспорядками высшие учебные заведения часто

закрывались на длительный срок, то множество студен

тов, получив неожиданные «каникулы», разъезжалось

просто по домам. В результате в нашем захолустном Ом

ске (ведь это был сибирский город!) создалась и система

тически поддерживалась сравнительно многочисленная

«студенческая колония», состоявшая из студентов всех

трех категорий. Само собой разумеется, она внесла в ом

скую общественную жизнь заметное оживление и стала

притягательным центром для всех радикально настроен

ных гимназистов и гимназисток.

Ближе всего я сошелся с «студенческим семейством»

Королевых. Состояло оно из трех человек — старшего

брата Сергея, его взрослой сестры Наташи и девочки-

подростка Мани, которую все почему-то называли «Па

рочка». По происхождению Королевы были омичи. Отец

их умер очень давно.