чарочке. Степка-мерзавец (так он величал своего денщи

ка) раздобыл где-то изумительную стерлядку... И-и-изуми¬

тельную! Так и тает во рту. А потом и по маленькой...

А? Бросьте вы этих ваших убивцев.

Но отец не бросал «убивцев» и упорно продолжал свои

изыскания. К концу лета он подвел итог, и вывод, к ко

торому он пришел, был убийствен для модного кримино

лога. Теория Ломброзо не подтвердилась на фактах его

исследования. Она явно была взята с потолка. Отец при

готовил соответствующий доклад и по возвращении домой

прочел его на собраний омских врачей. Вышел громкий

скандал. Большинство его коллег было шокировано, а

старший военно-медицинский инспектор, сам являвшийся

горячим поклонником Ломброзо, пришел в такой раж, что

с ним чуть не случился «кондрашка». Этот инспектор пу

стил по городу слух, что мой отец «крамольник» и что

он «позорит честь военного мундира». Мало того. Инспек

тор решил сжить моего отца со света: как из рога изоби

лия, посыпались разного рода кляузы, придирки, выгово

ры, назначения в трудные и невыгодные командировки.

Одно время стал даже вопрос об отставке. Отец хорошо

почувствовал, что значит честно заниматься научной рабо

той в условиях царской России. К счастью, через некото-

21

рое время апоплексического медицинского инспектора пе

ревели куда-то в другое место, и преследования, которым

подвергался мой отец, мало-помалу прекратились.

Только уже в наши, советские, времена мой отец полу

чил, наконец, возможность полностью и целиком отдаться

научной работе. С момента демобилизации и вплоть до

самой смерти, последовавшей в июне 1938 года, то есть

в течение семнадцати лет, кочуя из одного места в дру

гое, он непрерывно работал в различных институтах и ла

бораториях. И как работал!

«Встаю в 5 час. утра,— писал он мне весной 1932 года

с Урала, — до 9 работаю над своими собственными изы

сканиями, с 9 до 6 веч. занят текущими делами в лабора

тории, потом обедаю, ложусь отдыхать часика на два, а

затем снова за свои изыскания часов до 11 — 12. Ложусь

спать около 12. В выходные тоже занимаюсь научной ра

ботой... Такой образ жизни меня нисколько не тяготит, и

я не ощущаю особой усталости. Каждое новое обогаще

ние моего научного багажа полностью покрывает все труд

ности и невзгоды, встречавшиеся на пути моей черновой,

кропотливой работы. Сфера изысканий все больше расши

ряется, являются новые задачи, которые, как постоянно

удаляющийся маяк, тянут меня все вперед и вперед».

В другом письме, относящемся примерно к тому же

периоду, отец сообщал, что находится на отдыхе в Вир¬

ске, и при этом прибавлял:

«Я заканчиваю здесь пересмотр всего имеющегося в

больнице архивного материала и нахожу немало клиниче

ских данных, подкрепляющих мои выводы».

Еще в одном письме отец с удовлетворением отмечал,

что его работа по вопросу о наследственной малярии напе

чатана в известном медицинском журнале, и тут же бро

сал маленькое, но многозначительное замечание:

«Работа сравнительно небольшая, но мне пришлось за

тратить на нее два года упорного труда».

Узнаю отца. Он, конечно, работал по первоисточникам,

как когда-то на арестантской барже.

Если учесть, что так жил и работал глубокий старик за

семьдесят лет, то можно только подивиться его здоровью,

его энергии, его неугасимому научному энтузиазму.