Ханс — между ним и Софи, как известно, должна проскакивать искра — беспрекословно и гордясь собой закупил ингредиенты для бомбы в магазине химреактивов, куда обычно заходят одни лишь студенты высшего технического училища. Там он проторчал ужасно долго и вообще из кожи вон лез, чуть было не привлек к себе внимание. От гордости. Таким образом, душевная связь между ним и Софи уже наличествует, скоро за ней последует и телесная. В данный момент он убеждает Софи в том, что лишенный любви человек — лишь равнодушная песчинка.

В Райнере что-то разбивается, потому что в человеке всегда разбивается какая-либо деталь (чаще всего сердце), когда возлюбленный человек ему изменяет. Однако страх реального подозрения, под которым он может оказаться совершенно безвинно, парализует множество намерений, относящихся к Софи. Анна вообще не в состоянии ощущать хоть что-нибудь после пережитого шока, один Ханс мог бы разрушить это оцепенение своей любовью, однако в настоящее время он занят лишь тем, что нарушает одну за другой свои клятвы в верности, данные Анне, какая жалость.

Виноградники девятнадцатого района Вены остались где-то вдалеке, теперь вокруг вздымаются горы страха. Родители с ума сходят, потому что им придется покупать детям новые вещи.

Некоторые ведут себя не по-товарищески, потому что начинают подозревать товарищей. Имеют место доносы и допросы. Ревущие ученики повсюду. Хныкающие девочки, всхлипывающие мальчики в коридорах, туалетах, в кабинете природоведения.

Все безрезультатно.

Отвешиваются оплеухи.

Софи сходит вниз по лестнице и садится на улице в такси, как будто ничем особенным целый день и не занималась.

Анна Витковски вдруг нечленораздельно вскрикивает, и ее отпускают домой. Хотя занятия еще не закончились.

Учителя проводят беседы, как бы проявляя понимание. Тот, о ком идет речь, пускай сам себя назовет, ничего ему не будет, мы просто хотим знать, кто это был. Когда до них доходит, что уговоры напрасны, они начинают орать на учеников.

Райнер Витковски пишет удивительно смиренное сочинение о «Постороннем» Камю; мысли его при этом необузданны и свободны, как и полагается мыслям.

Родители затрещинами выбивают из дочерних голов просьбы купить им туфли на «гвоздиках», которые девочкам нравятся больше, чем плоские «лодочки», уничтоженные взрывом, в них разве что по Венскому лесу можно было гулять.

На Софи надето платье для дневных визитов от Адльмюллера, и солнце сияет в ее волосах. Впрочем, солнцу не выдержать конкуренции с таким роскошным платьем и его цветовой гаммой.

Анна Витковски теряет рассудок. Этого никто не замечает, потому что тот кошмарный и бессмысленный поступок также был сплошой дуростью. И реакция на него — тоже сплошное сумасшествие.

***

Кто платит за машину, тот и пользуется исключительным правом кататься в ней. Платит господин Витковски, и потому Райнер его катает. Очень редко Райнеру позволяют ездить одному. Куда бы путь ни лежал, инвалид всегда восседает рядом с водителем, направляя и наставляя его.

И в отпуск верное хозяину транспортное средство тронется в путь в сторону Вальдфиртеля, больше-то инвалиду и податься некуда, а кислород ему необходим, как и всякому другому.

Нынче господин и госпожа Витковски говорят, что хотят поехать в город поглядеть на витрины магазинов, которые являются окном в мир. Окна в мир стоят нараспашку по всей Кертнерштрассе, улице роскошных магазинов, куда люди с окраин попадают, ну, самое большее, раза два в год. И тут же, распластавшись, боясь быть раздавленными, прижимаются к стене от напора толпы, которая устремляется в знаменитые кофейни и кафе-кондитерские. Витковски сегодня оказались здесь по той причине, что на взыскательный вкус господина Витковски сколько-нибудь сносным может быть лишь самое наилучшее, он говорит жене, что денег не пожалеет, что поделать, у качества есть своя цена, и если тут поскупишься, то в конечном счете обойдется еще дороже.