Линда позавидовала, как Анна формулирует свои мысли. Язык и мысли, подумала она. Если бы мне вдруг захотелось так же красиво излагать, как она, пришлось бы сесть за стол и долго записывать и править.

– В таком случае я никогда не боялась сойти с ума, – сказала она.

Анна встала и подошла к окну. Потом вернулась на диван. Все похожи на своих родителей, подумала Анна. Точно так же делает ее мать, чтобы побороть тревогу. К окну – и назад. Отец прижимает кулаки к груди, Мона трет нос. А что делал дед? Дед не сжимал кулаки и не бегал к окну. Он плевал на все и продолжал писать свои скверные картины.

– Мне кажется, вчера на улице в Мальмё я видела отца, – вдруг сказала Анна.

Линда наморщила лоб, ожидая продолжения. Но продолжения не последовало.

– Тебе кажется, что вчера ты видела отца на улице в Мальмё?

– Да.

Линда задумалась.

– Но ты же никогда его не видела? Впрочем, нет, видела, но ты тогда была еще совсем маленькой, чтобы что‑то запомнить.

– У меня есть фотографии.

Линда посчитала в уме.

– С тех пор как он исчез, прошло двадцать пять лет.

– Двадцать четыре.

– Хорошо, двадцать четыре. Как выглядит человек через двадцать четыре года? Никто не знает. Думаю, что он изменился.

– И все равно – это был он.

– Я даже не знала, что ты вчера была в Мальмё. Я думала, ты едешь в Лунд. Экзамен, или что у тебя там.

Анна задумчиво разглядывала ее:

– Ты мне не веришь.

– Ты и сама себе не веришь.

– Это был мой отец.

Она села.

– Ты права – я была в Лунде. Но когда я приехала оттуда в Мальмё, что‑то случилось на железной дороге, и отменили поезд. У меня ни с того ни с сего появилось два свободных часа. Я разозлилась – ненавижу ждать. Никогда не понимала этой мудрости, что время нельзя ни потерять, ни накопить. Понятно, что пока ждешь, можно заняться чем‑то другим. Но я разозлилась. Пошла в город – просто так, без всякой цели. Просто скоротать эти дурацкие два часа. Купила совершенно не нужную мне пару чулок. Около отеля «Санкт‑Йорген» упала какая‑то женщина. Я даже не подошла, мне от этого всегда плохо делается, когда кто‑то вдруг заболевает, или вот так падает ни с того ни с сего. Юбка задралась, и меня возмутило, что никто ее не поправит. Я была уверена, что она мертва. А люди… они стояли вокруг и пялились на нее, как будто это был какой‑то выброшенный на берег мертвый зверь. Я ушла оттуда, пошла к Треугольнику[4] и зашла в отель, чтобы подняться наверх в стеклянном лифте. Я часто захожу туда, когда я в Мальмё – как будто в стеклянном воздушном шаре возносишься на небо. Но в этот раз не вышло. Теперь лифт открывается только ключом от номера. Я совершенно растерялась, как будто у меня отняли любимую игрушку. Села в кресло у окна и решила, что посижу здесь до поезда.

И тогда я его увидела. Он стоял на улице. Внезапно поднялся сильный ветер, такой, что даже стекла задрожали. Я подняла глаза – он стоял на тротуаре и смотрел прямо на меня. Наши взгляды встретились, и мы секунд пять глазели друг на друга, не шевелясь. Потом он опустил глаза и ушел. Я была настолько потрясена, что не догадалась за ним последовать. Да в ту минуту я и не поверила, что это он. Игра света, галлюцинация… такое случается, когда думаешь, что видишь какого‑то старого знакомого, а это совершенно чужой человек, случайный прохожий.