И только после слов доктора:

— Вы, действительно, беременны, — мне пришлось окончательно принять этот факт.

Теперь я наконец-то могла подумать, как я, во-первых, отношусь к этой, мягко сказать, неожиданной новости, и, во-вторых, что мне теперь с этим делать?..

Итак, рада ли я?.. Я прислушалась к себе и поняла, что да, рада. Притом безумно. Потому что отныне я больше не одна, и Джастин не исчез из моей жизни бесследно, оставив частичку себя во мне. Этот ребенок — настоящий подарок с Небес. Он наполнил мою жизнь новым смыслом. Теперь мне есть ради чего и кого жить. Жаль только, что Джастина не будет с нами рядом, что он не увидит, как растет малыш… При мысли об этом у меня вновь навернулись слезы на глаза, и я сделала глубокий вдох, пытаясь их прогнать.

— Зато у ребенка буду я, которая сможет рассказать ему об отце, о том, каким замечательным человеком он был, — прошептала я вслух, успокаивая себя. — Я теперь должна жить и радоваться ради этого малыша…

Мои размышления прервал веселый детский смех и крик. Погруженная в свои мысли, я не заметила, как случайно оказалась около детской площадки в небольшом скверике. Мимо меня пробежал светловолосый мальчуган с синим мячом в руках. И мальчик, и его большой мяч показались мне смутно знакомыми.

— Давай, лови! — прокричал тем временем малыш и подкинул мяч. Я невольно проследила за его полетом. Увидев женщину, поймавшую мяч, мое сердце радостно екнуло. Это была Анна, счастливая и умиротворенная. Наши взгляды на мгновение встретились, и я уже хотела было радостно помахать ей, но она смотрела на меня, как на абсолютно незнакомого человека, и мне пришлось сдержать свой порыв. Анна не узнала меня. Все правильно. Так и должно быть. Она выбрала свой путь. Она заслужила все это, пусть и путем забвения…

— Будь счастлива, — произнесла я одними губами, провожая ее и Марка (кажется, так звали малыша) глазами, и, когда она повернулась ко мне спиной, все-таки помахала ей рукой на прощанье…

— Диана? — Мартин встретил меня в холле. — Где ты опять была?

— Гуляла, — повела я плечами и улыбнулась, наверное, первый раз с момента гибели Джастина.

От Мартина не укрылась эта улыбка, и он сам весь просиял:

— Рад видеть тебя в таком настроении. Что-то произошло?

Я задумчиво посмотрела на него. Стоит ли рассказывать ему о беременности? Как он к этому отнесется?.. Конечно, такая новость не приведет его в восторг и, наверное, даже расстроит, но… За этот непростой период моей жизни Мартин раскрылся для меня с совсем другой стороны. Он уже не был тем беспринципным вампиром, который считал, что ему позволено все, и он может это «все» легко получить, который меня так раздражал, и от домогательств которого я готова была бежать, сломя голову. Оказалось же, что Мартин может быть очень даже нежным и заботливым, без всякого сексуального подтекста, просто внимательным мужчиной и другом. Да, безусловно, его желания и чувства ко мне никуда не исчезли (иначе он бы не делал всего это), но он научился их укрощать и сдерживать. Ни разу за все время, что я жила в его доме, Мартин не воспользовался ситуацией в своих интересах, а просто был рядом, следуя за мной, как тень, и предупреждая каждое мое желание, каждую потребность. Ни о чем не спрашивал и не бередил воспоминания. Он просто «был» и все. За что я ему безмерно благодарна. Поэтому я все-таки посчитала, что будет нечестным скрыть от него свою беременность.