— Это из-за меня.

Егор сидел на поваленном дереве и кривил губы. Левая сторона лица у него была разодрана — ударился о камни, когда бросился в поток и вытащил практически беспомощную, потерявшую от боли сознание, Ксанку, чудом им замеченную в этой круговерти. Он набрал воздуха в грудь, выдохнул и повторил:

— Это из-за меня.

— Слышали уже, — отозвался Сашка.

— Но ничего не поняли, — Егор встал. — Это всё из-за меня. Из-за меня погибли два человека. Из-за меня мы здесь.

— И в этом нет ничего нового, — сказал Сашка.

— Знаете, что я хотел на Становом? — Егор засмеялся. — Да золото же! Золото! У отца была старая карта, а на ней отмечены прииски, ещё дореволюционные, заброшенные! Она у меня в рюкзаке лежала… Я как понял, что от этой поездки не отверчусь, подумал: а что, если?.. А потом я бы всё и всех послал к чёртовой матери — и отца, и семью, и страну, потому что с золотом везде хорошо! Поди туда! Поезжай сюда! Учи то! Сделай это! Да к чёрту, к чёрту, к чёрту! Я бы жил, как хотел! Где хотел! Но я клянусь! Я честное слово даю! Я не хотел, чтобы из-за меня — хоть кто-то, хоть кто-то погиб!

— Да что ты на себя наговариваешь?! — вскрикнула, оттолкнувшись локтями, Ксанка.

— Нет, насчёт карты — правда, — сказал Рат. — У деда была такая, мне отец говорил…

Наверное, Владимир Никифорович её взял, когда из дома убегал… Егор?..

— Да, — Егор кивнул, — он хотел сперва искать золото, но потом… короче, не получилось.

А потом он её просто так хранил… Я понимаю сейчас, я как дурак… как будто это просто — пришёл, поднял…

— Бывает и так, — спокойно сказал Рат. — Пришёл, поднял… Этот край на золоте стоит…

— Всё сказал?

— Я? — Егор вытаращился непонимающе. — В… всё…

— Ну и ладно… Чью куртку на носилки пустим?

— Мою, — Егор начал стягивать куртку.

Путь домой…

Егор упал не сразу — очевидно, побоялся уронить Ксанку. Он просто встал на колени, поставил ручки носилок на землю, а потом завалился на бок, и Рату показалось, что Егор начинает таять от дождя, растворяться в земле. Он рывком поднял двоюродного брата, несколько раз ударил по щекам. Ксанка смотрела большими глазами. Сашка держал передок носилок один.

Дождь начался утром и шёл — то тихий, то бурный, тёплый, но непрестанный, облака висели над самыми головами. Позавчера и вчера они ели сырое мясо — Рат застрелил кабаргу. Но до этого три дня ничего не было, пока они уходили от реки, зверьё разбежалось от потопа — и приходилось пробавляться зеленью и сыроежками, высыпавшими кое-где. Светка пыталась раздобыть огонь трением… Сегодня утром выяснилось, что мясо уже начало пахнуть — сыро и тепло, слишком сыро и слишком тепло…

— Пусти, я сам, — Егор оттолкнулся. — Я просто споткнулся…

— Держи, — Рат сунул ему двустволку и принял носилки. Плечи загудели. Они несли носилки по очереди, но плечи не успевали отдохнуть и покрылись лопнувшими мозолями в первый же день.

— Ещё не твоя очередь, — хрипло сказал Егор. Лицо у него стало остервенелым.

— Я сильнее, — отозвался Рат. — Пошли, чего стоять…

И они снова пошли.