Je vois votre frère et tous nos amis très souvent; Baratinsky nous arrive, dans quelques jours, ainsi que Viazemsky, mais en revanche Tourguénieff part; c'est une perte irréparable. Si vous lisez nos journaux, vous verrez que Boulgarine ne se rappelle plus qu'une seule chose, concernant Tourguénieff, c'est qu'il prend beaucoup de café et gobe des mouches en avalant ses craquelins. Nos journalistes deviennent de jour en jour plus plats. Vos deux Epigrammes contre celui de Moscou font mourir de rire, surtout Basile et Michel; ceux d'ici en mériteraient de semblables; mais si vous voulez du verbiage français dans un autre genre, lisez le nouveau poème de Lamartine sur Harold; malgré quelques beaux vers, c'est de ce galimatias double dont parle Beaumarchais. Je finis cette lettre peut-être beaucoup trop longue: pardonnez si j'ai osé vous traiter comme une ancienne connaissance, je vous demande votre amitié, cher Pouchkine, et fais des voeux ardents pour votre bonheur.

Je vous embrasse de tout mon coeur et suis à jamais tout à vous

Jean de Kasloff

Voici, Mademoiselle, encore une lettre pour mon frère. Je Vous supplie de la prendre sous votre protection. De grâce, les plumes que vous avez eu la magnanimité de me tailler et que j'ai eu l'insolence d'oublier! Ne m'en veuillez pas.

Адрес: Анне Николавне Вульф

Отвечаю на первый параграф твоего Взгляда. У римлян век посредственности предшедствовал веку гениев — грех отнять это титло у таковых людей, каковы Виргилий, Гораций, Тибулл, Овидий и Лукреций, хотя они  — кроме двух последних, шли столбовою дорогою подражания. Критики греческой мы не имеем. В Италии Dante и Petrarca  предшедствовали Тассу и Ариосту, сии предшедствовали Alfieri и Foscolo.  У англичан Мильтон и Шекспир писали прежде Аддиссона и Попа, после которых явились Southay, Walter Scott, Moor  и Byron  — из этого мудрено вывести какое-нибудь заключение или правило. Слова твои вполне можно применить к одной французской литературе.

У нас есть критика, а нет литературы. Где же ты это нашел? имянно критики у нас и недостает. Отселе репутации Ломоносова  и Хераскова, и если последний упал в общем мнении, то верно уж не от критики Мерзлякова. Кумир Державина ¼ золотой, ¾ свинцовый  доныне еще не оценен. Ода к Фелице стоит на ряду с Вельможей, ода Бог с одой на См.[ерть] Мещ.[ерского], ода к Зубову недавно открыта. Княжнин безмятежно пользуется своею славою, Богданович причислен к лику великих поэтов, Дмитриев также. Мы не имеем ни единого коментария, ни единой критической книги. Мы не знаем, что такое Крылов, Крылов, который [в басне]  столь же выше Лафонтена, как Держ.[авин] выше Ж. Б. Руссо. Что же ты называешь критикою? Вестник Европы и Благонамеренный? библиографические известия Греча и Булгарина? свои статьи? но признайся, что это всё не может установить какого-нибудь мнения в публике, не может почесться уложением вкуса. Каченовский туп и скучен, Греч и ты остры и забавны — вот всё, что можно сказать об вас — но где же критика? Нет, фразу твою скажем на оборот; литература кой-какая у нас есть, а критики [отъ] нет. Впроччем ты сам немного ниже с этим соглашаешься.

У одного только народа критика предшедствовала литературе — у германцев.

Отчего у нас нет гениев и мало талантов? Во-первых у нас Державин и Крылов — вовторых где же бывает много талантов.