После представительской части, шло описание разгула, и выкинутых на ветер огромных денег, чтобы запустить великолепный фейерверк, состоящий из тридцати залпов, один краше другого. Такой фейерверк может позволить себе правительство, и то только на День независимости Шории, да и то не всегда. Я так и не понял, на что хотели обратить внимание авторы данной статьи этим фактом: на то, что мне некуда деньги девать, или, что правительству денег не хватает даже на приличный фейерверк? Особенно, если учесть то, что именно на этот момент праздника не было потрачено ни гроша. И в качестве доказательства моей расточительности — фото самого первого огненного цветка.

Закончив с описанием, точнее, с предположением стоимости вечеринки, авторы статьи начали выдвигать чудовищные предположения: например, откуда-то они взяли фото перевесившегося через борт Эдуарда. Лица видно не было, да и фигуру было видно плохо, фото было каким-то размазанным, но я точно знал, что это именно Эд. Только вот ни одному работнику этой поганой газетенки не пришло в голову, что у него всего лишь морская болезнь, нет, меня практически обвинили в том, что я хотел отравить одного из моих гостей. Или хотели отравить меня, потому как фото было не четкое и у автора статьи не было полной уверенности в том, что это один из гостей, а не сам Нейман-младший. Но потом журналисты пришли к выводу, что это все же один из гостей, который в чем-то мне не угодил. Когда не получилось отравить, я призвал на помощь то ли друганов, то ли телохранителей (я так и не понял из статьи, в качестве кого на моей оргии находились Эван со своими ребятами), которые должны были сбросить отчаянно сопротивляющееся тело в океан, чтобы, внимание, скормить специально пригнанному для этого киту! Я настолько охренел от такого известия, что даже забыл про свое плохое самочувствие. Посидев в прострации пару минут, я продолжил читать об этом исчадье ада, о себе, то есть. Размытая фотография, на которой вокруг страдающего Эдуарда столпились наемники, была помещена в конце этого абзаца. Понять, кто именно на этой фотографии был — не представлялось возможным, только силуэты, по которым можно было сказать одно — эти парни имели армейскую выправку.

Потом появился кит. Вот тут фантазия у авторов зашкалила, и они плавно от моего злостного замысла о невинно убиенном и скормленном киту госте перешла к заговору против… меня! Оказывается, кит появился там все-таки не случайно, его освободили ярые защитники природы из закрытого зоопарка, где несчастное животное подвергалось немыслимым угнетениям и страдало от ожирения. Кита выпустили в океан, но так как он не мог жить в дикой среде, некоторые предприимчивые люди использовали его в качестве оружия для устранения конкурентов. В общем, кита наняли за ведро мойвы, чтобы тот убил именно меня, возможно вместе с моими гостями, чтобы все списалось на несчастный случай. Но белоснежный волк, который спас несчастного меня от убиения китом, отогнал огромное животное и доволок Неймана-младшенького на себе до берега, чем спас мне жизнь, ведь преданность волков и собак ничем нельзя разрушить и в таких делах на них можно положиться, не то что на человека. Весь этот бред про воинственного волка был подкреплен малюсенькой фотографий, на которой различалась только накрененная яхта и маленькое белое пятно, находившееся рядом с практически затонувшим судном в воде.

И под конец была представлена фотография более высокого качества, чем все предыдущие. На этой фотографии я целовал Элли. Мое лицо было видно наполовину, и узнать меня смог бы только тот, кто хорошо меня знал. Лица Элли не было видно вообще. Подпись под фотографией гласила:

«Неужели мы стали свидетелями зарождающейся любви? Кто эта девушка? Она прекрасная наследница, или всего лишь охотница за состоятельным парнем, и не из-за нее ли этого парня этой ночью едва не убил кит? А может быть во всем виноваты все-таки инопланетяне?»

Я скомкал в кулаке газету и упал на кровать, закрыв глаза, чтобы тут же вскочить.