Я нахмурился.

     Паук скрипнул зубами:

     - Он был отвратительным трехглазым трехсотфунтовым червем. Я узнал, что он убил, по меньшей мере, сорок шесть человек. Он три раза пытался убить и меня, когда я был в городе. Один раз с помощью яда, другой раз пытался свернуть мне шею, а третий раз - с помощью гранаты. Каждый раз он промахивался и убивал других. Он породил пару дюжин отпрысков. Однажды, когда мы еще не враждовали, он угостил меня одной из своих дочерей, убив и приготовив ее на обед. Свежее мясо тогда было редкостью в городе. Он не считал количества своих детей, которых покинул в клетке, за сотни миль от города, в пустыне. Он не предполагал, что его дети станут гениями преступности, психотиками и существами ужасающе различных форм. С Кидом мы встретились в этом городе - в навозной куче, где обитал его отец. Кид, кажется, лет на десять моложе меня.

     Я сидел в баре, слушая состязание хвастунов. Проигравший должен был угостить победителя обедом. Тощий путешественник, зашел в бар и сел на кучу тряпок. Он большую часть времени смотрел вниз, но его глаза можно было увидеть через прозрачные золотистые веки. Кожа была ослепительно белой. Он сидел и смотрел на огонь, слушая речи состязавшихся, и один раз что-то начертил пальцем на земле. Слушая длинную и скучную историю одного из хвастунов, он почесывал локоть и кривился. Когда рассказ был увлекательным, диким и очаровательным, он замирал, переплетая пальцы, и наклонял голову. Как только состязание закончилось, этот странный юноша вышел из бара. Кто-то прошептал: "Это был Кид Смерть" - и все замолчали. У него уже тогда была определенная репутация.

     Зеленоглазый подвинулся ко мне; становилось прохладно.

     - Попозже, когда я вышел из города прогуляться по окрестностям, продолжил Паук, - я увидел Кида, плавающего в озере Городского Парка.

     - Эй, Паук! - позвал он меня из воды. Я подошел к берегу и присел на корточки.

     - Привет, Кид!

     - Ты должен убить моего старика, для меня, - он высунул руку из воды и схватил меня за лодыжку. Я попытался вырваться. Кид извивался в воде, так чтобы его лицо оставалось над водой и пускал пузыри.

     - Ты должен оказать мне эту небольшую услугу.

     Лист вонзился ему в руку.

     - Это ты так говоришь, Кид.

     Он встал в воде, лицо в обрамлении длинных волос, тощий, бледный и мокрый:

     - Да, я так говорю.

     - Ты не возражаешь, если я спрошу зачем? - я протянул руку и откинул волосы с его лба, желая убедиться, не иллюзия ли все это.

     Он улыбнулся, бесхитростный, как труп:

     - Не возражаю, - губы его пересохли. - В этом мире существует масса отвратительных вещей, Паук. Ты сильней меня, ты более восприимчив к воспоминаниям об этих горах, реках, морях и джунглях. И я силен! О, мы не люди, Паук. Жизнь и смерть, действительность и иррациональность никогда не станут для нас такими, какими они были для бедной расы, завещавшей нам этот мир. Они рассказывали мне, что задолго до наших прапрадедов владели этим миром и что мы не имеем ровно никакого отношения к любви, жизни, делу и движению. Но мы завладели этим новым домом, и их прошлое утомит нас прежде, чем мы успеем покончить со своим настоящим. Мы выживем, если только будем двигаться в свое собственное будущее. Прошлое ужасает меня. Вот почему мне нужно убить отца - поэтому ты должен убить его для меня.

     - Ты связан с прошлым древних людей через мозг своего отца?

     Он кивнул:

     - Освободи меня от него, Паук.