Во рту у меня выступили слюни.

Где-то вдалеке затарахтело. Старым автомобильным мотором, с которого сняли глушитель.

Звук этот возник ниоткуда, и постепенно начал усиливаться.

Я приподнялся и огляделся по сторонам.

В десятке метрах от меня развесистые кусты подходили прямо к железнодорожному полотну. Лучшего места, чтобы спрятаться, придумать было невозможно.

Туда я и перебрался…

Между тем звук мотора становился отчетливей, — пока, наконец, из-за поворота, на освещенный летним утренним солнцем путь, не выскочила мотодрезина, оформленная в виде кузова от грузовика, с небольшой кабинкой для моториста впереди.

Кузов оказался полон народу, и я догадался, — это не военное подразделение прочесывает местность, ко мне приближается что-то сугубо гражданское.

Можно сказать, везение мое продолжалось. Насчет возвращения штатского.

Хотя, нужно было присмотреться.

Несмотря не старания мотора, дрезина катила медленно, делая в час, может быть, километров тридцать, или даже двадцать пять, не больше. Так что оставалось время, чтобы пораскинуть мозгами, — стоит ли сдаваться в плен, на милость ее обитателей.

Впрочем, до последнего момента, даже когда дрезина поравнялась со мной, я никак не мог решить, выходить ей навстречу или подождать следующей.

Поскольку то, что я увидел, произвело несколько странное впечатление.

Народу в кузове я насчитал — шестнадцать человек. Вместе с мотористом, бородатое лицо которого все время маячило в кабинке.

Восемь человек были дети.

Трое — женщины.

Остальные четверо, — мужчины.

И у каждого из них было по ружью. Три двустволки и мелкокалиберная винтовка.

Кого-то они боялись. Но не особенно, — иначе с ними не было бы детей с рюкзаками и школьными ранцами. Но лето — какая школа.

Все равно, — кого-то они опасались.

Разбежавшихся с базы подводников?.. Возможно, конечно. Тогда, значит, весь призыв хлынул в рассыпную при первых взрывах снарядов налетевшего на военно-морскую базу супостата. И выдвигается сейчас мелкими группами к железнодорожной ветке.

Но я же видел перепуганные лица будущих морячков. Никакого желания пускаться во все тяжкие на них прочитать было нельзя, — только растерянность и страх. И единственное желание, — нырнуть куда-нибудь поглубже от нагрянувшего с неба противника.

Но если все-таки диверсанты дали деру, — тогда к гражданским добавили хотя бы парочку служивых с автоматами. На всякий случай.

Следующей дрезины можно ждать долго. Вдобавок, голод раздирал внутренности. Ждать и мучаться от голода, — не самые приятные занятия на свете.

Да и везло мне сегодня.

Так что, как только дрезина прогрохотала мимо своими железками, я вышел из кустов и встал истуканом на рельсах. Повернувшись в их сторону. Если захотят, — заметят…

Заметили.

Мотор затарахтел по-другому, раздался скрежет несмазанных тормозов, и все четыре ствола повернулись в мою сторону.

Двигатель чихнул пару раз и заглох окончательно.

Воцарилась тишина.

Я, на всякий случай, поднял вверх руки.

Неприятно смотреть в черные отверстия ружей, направленных на тебя.

В щелях досок, из которых было сколочено кузово, я видел любопытные детские глаза. Вот ведь подвалило некоторым счастье. До вечера будут делиться впечатлениями.

Между тем, непонятное молчание продолжалось. Только новые, чуть осмелевшие головы появились над бортом, и все так же молча рассматривали меня.

— Вроде человек, — наконец, сказал женский голос.

— Кто его знает, — помолчав немного, не согласился мужской.

И опять все замолчали.

Но теперь меня пристально разглядывало все население дрезины, все шестнадцать ее обитателей.