|
Мой долг был — защищать тебя. — Это моя мать попросила тебя, чтобы ты меня защищал? — Нет. Но такая уж у меня работа. Я хранитель. По крайней мере… был. — Но зачем… — У меня внезапно закружилась голова, перед глазами все поплыло. — Не напрягайся, — испугался Гроувер. — На вот. Он помог мне взять стакан и ухватить соломинку губами. Вкус меня ошеломил, ведь я думал, что это яблочный сок. Ничего подобного. Это было шоколадное печенье. Жидкое печенье. Причем не какое-то там печенье — точно такое, синее, готовила дома мама, маслянистое и горячее, во рту просто таяло. По мере того как я втягивал в себя этот напиток, по всему телу разливалось приятное тепло, я ощущал приток энергии. Мое горе никуда не делось, просто я чувствовал себя так, словно мама, совсем как в детстве, поглаживает меня рукой по щеке, дает мне напиться и говорит, что все будет хорошо. Я даже не заметил, как выпил стакан до дна. Я заглянул в него, уверенный, что там еще осталось теплое питье, однако в стакане оказались кубики льда, которые даже не успели раствориться. — Понравилось? — спросил Гроувер. Я кивнул. — А какой у него примерно вкус? — В его голосе слышалась легкая зависть, так что я даже почувствовал себя виноватым. — Прости. Надо было дать тебе попробовать. Гроувер сделал большие глаза. — Нет! Я совсем не то имел в виду. Просто так… замечтался. — Шоколадный коктейль, — сказал я. — Мамин. Домашний. — И как ты себя чувствуешь? — вздохнул Гроувер. — Как будто могу отшвырнуть Нэнси Бобофит на сто ярдов. — Это хорошо, — заявил Гроувер. — Это очень хорошо. Думаю, ты не рискнешь выпить больше этого напитка? — Что ты имеешь в виду? Он осторожно взял у меня пустой стакан, словно это был динамит, и поставил обратно на стол. — Пошли. Хирон и мистер Д. ждут. * * * Крыльцо тянулось вокруг всего Большого дома. Походка у меня была нетвердой, я еще не привык ходить так далеко. Гроувер предложил понести рог Минотавра, но я не выпустил коробку из рук. Слишком дорого достался мне этот сувенир. Теперь-то уж я с ним не расстанусь. Когда мы достигли противоположного конца дома, я перевел дух. Мы находились, наверное, на северном берегу Лонг-Айленда, потому что с этой стороны долина простиралась до самой воды, которая поблескивала примерно в миле от нас. Лежавшее между нами и заливом пространство представлялось непостижимым, как мираж. Ландшафт был испещрен зданиями, напоминавшими древнегреческую архитектуру — открытый павильон, амфитеатр, круглая арена, — только все это выглядело новехоньким, и беломраморные колонны блестели на солнце. На посыпанной песком площадке неподалеку дюжина старшеклассников и сатиров играла в волейбол. По глади небольшого озера скользили лодки. Ребята в ярко-оранжевых футболках, таких же, как у Гроувера, гонялись друг за другом вокруг рассыпанных по лесу домиков. Некоторые стреляли по цели из лука. Другие катались верхом по лесной тропе, и, если это не галлюцинация, некоторые лошади были крылатыми. В дальнем конце крыльца за карточным столиком сидели двое мужчин. Светловолосая девочка, кормившая меня с ложечки пудингом с запахом попкорна, облокотилась на перила рядом с ними. |
