|
Эти двое совершенно не похожи на моего старого врага Луку, и мне даже не верится, что все они — сыновья Гермеса. — Перси? — завопил Коннор. — Что случилось? Где Бекендорф? Потом он увидел выражение моего лица, и улыбка сошла с его физиономии. — Да что ты?! Вот бедняжка Силена! Зевс всемогущий, когда она узнает… Мы вдвоем взбирались на песчаные дюны. Обитатели лагеря уже собирались и шли нам навстречу — мы их видели в нескольких сотнях метров впереди. Они радовались и улыбались. «Перси вернулся, — наверное, думали они. — Уж он-то спас положение! Может, и сувениров каких принес!» Я остановился у помещения столовой, дожидаясь их. Бежать им навстречу и рассказывать, какой я неудачник, у меня не было ни малейшего желания. Я обшаривал взглядом пространство лагеря, пытаясь вспомнить, каким он был, когда я появился здесь впервые. Казалось, это было целую вечность тому назад. Из столовой видно почти все. Долину окружают холмы. На самом высоком — Холме полукровок — растет сосна Талии, а на ее ветвях висит золотое руно, которое волшебным образом защищает лагерь от врагов. Сторожевой дракон Пелей такой огромный, что я вижу его отсюда — вон он свернулся вокруг ствола и, похрапывая во сне, посылает дымовые сигналы. Справа от меня тянется лес. Слева сверкает озеро и сияет альпинистская стена — сияет потому, что по ней течет лава. Двенадцать домиков (по одной на каждого олимпийского бога) стоят подковой вокруг общей территории. Дальше на юг лежат клубничные поля, еще дальше — оружейная и Большой дом в четыре этажа, выкрашенный в небесную лазурь, с бронзовым флюгером в виде орла на крыше. В некотором роде лагерь не изменился. Но, глядя на поля или здания, не догадаешься про войну. Она видна на лицах полубогов, сатиров и наяд, взбирающихся на холм. Обитателей в лагере было меньше, чем четыре года назад. Некоторые уехали, чтобы никогда больше не вернуться. Некоторые погибли в сражении. Третьи — мы старались о них не говорить — переметнулись к врагу. Те, кто остался, закалились в боях, и вид у них был усталый. Теперь в лагере редко можно услышать смех. Обитатели домика Гермеса стали меньше прикалываться над ребятами. Трудно разыгрывать других, когда собственная жизнь кажется сплошным приколом. Первым в столовую прискакал Хирон, что для него не составило труда, потому что ниже поясницы он — жеребец белой масти. Борода у него за лето разрослась, через спину был перекинут лук, а на футболке красовалась надпись: «МОЯ ДРУГАЯ ПОЛОВИНА — КЕНТАВР». — Перси! — сказал он. — Слава богам. А где… Тут появилась Аннабет, и, должен признаться, стоило мне ее увидеть, как сердце у меня забилось чаще. Дело не в том, что она старалась хорошо выглядеть, напротив. У нас в последнее время было столько боевых экспедиций, что она почти не расчесывала свои светлые волосы, и ее мало волновало, какая на ней одежда — обычно она появлялась в оранжевой лагерной футболке и джинсах, а время от времени надевала бронзовые доспехи. Глаза у Аннабет были неистово-серые. Чаще всего если мы начинали с ней о чем-то разговаривать, то без ругани, а то и рукоприкладства дело не обходилось. Но стоило мне ее увидеть, как я начинал млеть. Прошлым летом, перед тем как Лука сбежал к Кроносу и все пошло наперекосяк, несколько раз мне в голову приходила мысль: может быть… период рукоприкладства в наших отношениях подходит к концу? — Что случилось? — Она схватила меня за руку. — Лука… — Корабль взорван, — сказал я. |
