|
Пальцы у меня похолодели, словно я держал лед, а не пергамент. Мир погрузится в сон, будто пьяный, Душу героя возьмет клинок окаянный. Я вдруг почувствовал, что Анаклузмос в моем кармане словно бы потяжелел. Окаянный клинок? Хирон как-то говорил мне, что Анаклузмос многих людей поверг в скорбь. Возможно ли, чтобы собственный меч меня же и убил? И как это мир погрузится в беспробудный сон, если только этот сон не есть смерть? — Перси, — вывел меня из раздумий Хирон. — Дочитай до конца. У меня рот был словно набит песком, но я дочитал две последние строки. И ждет его конец, когда он сделает выбор, Спасая Олимп или обруб… — Обрекая, — мягко поправила меня Аннабет. — Обрекать — значит предназначать для какой-либо участи. — Знаю я, что такое «обрекать», — проворчал я. Спасая Олимп или обрекая на гибель. Присутствующие погрузились в молчание. — Гибель мне не нравится, — наконец отозвался Коннор Стоулл. — Гибель… — повторила Силена. Голос ее звучал необычно глухо. — Гибель значит «смерть», «уничтожение». — Аннигиляция, — вступила Аннабет. — Прекращение существования. Крах. — Ясней ясного. — Сердце у меня словно налилось свинцом. — Спасибо за объяснение. Все смотрели на меня — с сочувствием, жалостью и, может быть, даже немного со страхом. Хирон закрыл глаза, словно произнося молитву. В своей лошадиной ипостаси он был таким высоким, что голова его почти касалась светильников на потолке зала. — Теперь ты понимаешь, Перси, почему мы решили хранить от тебя в тайне последнюю часть пророчества. Ты и без того нес немалый груз на своих плечах… — Так или иначе, я в конце концов должен был умереть, даже не зная об этом? Да, теперь ясно. Хирон с печалью глядел на меня. Ему было за три тысячи лет, он видел гибель сотен героев. И пусть ему такие вещи не нравились, но он уже привык к этому. Он, вероятно, понимал, что утешать меня бессмысленно. — Перси, — сказала Аннабет, — ты ведь знаешь, что пророчества можно толковать по-разному. Возможно, оно не говорит о том, что ты умрешь… в буквальном смысле. — Конечно, — ухмыльнулся я. — «И ждет его конец, когда сделает он выбор». Большой простор для толкования. — Может быть, нам удастся предотвратить это, — вмешался вдруг Джейк Мейсон. — Там сказано: «Душу героя возьмет клинок окаянный». Может, нам удастся найти этот окаянный клинок и уничтожить его. Может, тут речь идет о косе Кроноса? Я об этом не подумал, но какая разница, о чем шла речь — об Анаклузмосе или косе Кроноса. В любом случае, я сильно сомневался, что мы сможем не дать этому пророчеству сбыться. Клинок должен был забрать мою душу. Вообще-то я бы хотел, чтобы моя душа оставалась при мне. — Наверно, мы должны дать Перси возможность поразмыслить над этими строками, — предложил Хирон. |
