— Что представляют из себя эти пришельцы? Вы можете их описать?

— Я попытаюсь. В конце концов, вряд ли кто знает о радиоволнах более моего. В принципе они являются радиоволнами, каким-то образом упорядоченными. Не имея своего источника излучения, они, тем не менее, питаются именно излучением. В данном случае мы столкнулись с волновой формой жизни. И если земная жизнь зависит от движения и вибрации вещества, то пришельцы — от колебаний электромагнитного поля.

— Что вы скажете об их величине? Похожи ли они друг на друга?

— Я думаю, наши представления о похожести и величине тут бессмысленны. Можно, конечно, измерять их по длине волны. От гребня до гребня синусоиды, к примеру. Но это только приемник ловит конкретные волны при конкретной настройке диапазона. Пришельцам же доступна любая длина волны и, кажется, они могут произвольно ее менять.

Можно попробовать определять размеры длиной передачи, поглощенной пришельцем. Например сигнал протяженностью в одну секунду, при распространении со скоростью света, имеет длину в пространстве около 187 000 миль, или одну световую секунду. Сообразите сами, что программа в полчаса растянется на половину светового часа. В милях можете подсчитать сами, если не лень, конечно. Но какой смысл в подобных расчетах?

Самый длинный отрывок, зарегистрированный нами, длится восемь секунд. Есть в десятые доли секунды. Таким образом длина пришельцев может меняться от нескольких тысяч миль до миллиона. Но что тут можно сказать о размерах, форме, похожести, если они вольны менять как частоту, так и протяженность?

— Способны ли они мыслить? Как вы думаете?

— Вопрос не менее бессмыслен, как и предыдущие. Мы настолько различны, как по сути, так и по форме, что практически не стыкуемся ни в пространстве, ни во времени. Учитывая сие, понятно, что вряд ли нам суждено найти общий язык.

— Но если они разумны…

— Ну, знаете… Муравьи тоже в чем-то разумны. Инстинкт, во всяком случае, сложный, можно назвать особым видом сознания. Муравьи способны к действиям, в которых заметны проблески разума. Но разве мы смогли установить с ними контакт? Вот почему я не верю, что мы когда-нибудь сможем договориться с пришельцами.

Будущее показало правоту его слов. И по сей день контакта с ними не произошло.

На следующий день радиокомпании приободрились. Акции их несколько поднялись. Но вопрос, заданный кем-то профессору, окончательно прикончил их, в чем газеты радостно посодействовали, немедленно опубликовав мнение ученого:

— Сможем ли мы наладить радиотрансляцию? Уверен, что нет. Другое дело, если бы пришельцы покинули околоземное пространство. Но зачем это им? Пусть даже где-то во вселенной изобретут радио, а пришельцы почуют его. Допускаю, что часть наших гостей немедленно пустится в странствие. Пусть даже отправятся все. Но стоит нашим радиостанциям заработать, как они повернут обратно. Что дальше, вы знаете.

Спустя час акции рухнули до нуля, а радиокомпании скончались тихо и незаметно. На бирже обошлось без паники. Акции, превратившись в обыкновенные бумажки, из рук в руки не передавались, что позволило обойтись без сопутствующих в таких случаях безумств. Работники радио и телевидения, разом оставшиеся без работы, хлынули на рынок труда. Но на развалинах рухнувшей невообразимо гигантской индустрии оповещения и развлечения, как грибы стремительно стали расти другие ее виды: цирк, эстрада, театр.