Собственностью государства были объявлены лошади. В зависимости от состояния и породы их распределяли для работ и перевозок или отправляли на племенные заводы. Предполагалось, что за год поголовье лошадей должно было увеличиться вдвое, за три года — в четыре раза, а лет через семь в каждом гараже вместо машины будет стоять лошадь.

Фермерам пока рекомендовали использовать для вспашки крупный рогатый скот, чему их еще пришлось обучать. По обочинам полей ржавели ненужные комбайны и трактора. Быков еще использовали для перевозки не слишком тяжелых грузов.

Комиссия по делам переселенцев занималась именно делами переселенцев. Тут было и выплачивание пособий, и компенсаций миллионам людей, оставшимся без работы. Она помогала переселению желающих на новые места. Города превратились в издыхающих монстров, и огромные массы горожан хлынули в сельскую местность.

Самые трудные задачи стояли перед третьей комиссией. Ей поручили максимально быстро и безболезненно перевести предприятия с электричества на пар и скорейшим образом наладить выпуск соответствующей техники.

Несколько заброшенных стационарных паровых двигателей были отремонтированы до рабочего состояния. Работать нм пришлось все двадцать четыре часа в сутки. От них крутились валы и шпиндели токарных, фрезерных и штамповочных станков. В первую очередь изготавливались детали для новых паровых двигателей. Число их — разных размеров и мощности — росло в геометрической прогрессии. Как и поголовье лошадей на конных заводах. Первые новенькие двигатели так в шутку и обозвали «племенными». В металле и других материалах недостатка не было. Заводские площади расчищались под новые станки, работающие от паровых установок, а старые электрические нагромождались в складах, где ждали своей очереди на переплавку.

Наконец, когда промышленность укомплектовалась паровой энергетикой, заводы стали постепенно переходить на производство ширпотреба. Для начала — керосинок, одежды, угольных печей, велосипедов, телег, карет. Короче, всего, что необходимо человеку в первую очередь.

Заводы и фабрики, которые по каким-то причинам невозможно было перевести на новую энергетику, просто закрывались. Территории их и здания оставались под охраной государства до лучших времен. Началось бурное развитие мелких кустарных предприятий, весь штат которых зачастую состоял их двух-трех человек. Занимались они производством и починкой обуви, ржавых, подобранных в сараях и на чердаках примусов, и прочей бытовой мелочью. Прибыль поначалу оказывалась ничтожной, но постепенно наиболее преуспевающие из них вставали на ноги, увеличивали производство, а значит, и прибыль. Потом приобретали небольшие паровые двигатели, станки к ним и превращались в серьезные, вполне конкурентноспособные фирмы. Таким образом деловая активность и занятность населения росли, а вместе с ними росла и покупательная способность того же населения.

Разумеется, были и жертвы, даже трагедии. Рушились чьи-то надежды. Стремительное обнищание грозило очень многим. Но так было всегда и это надо было пережить.

Тем не менее, положение было несравненно лучше, если сравнивать с кризисом тридцатых годов. На этот раз экономическое оздоровление шло гораздо быстрее.

В тридцатые годы правительства действовали вслепую. Причин у кризиса, казалось, были тысячи, истинную не знал никто. Все было противоречиво и запутанно до невозможности и главное, непонятно было, с чего начать. Впрочем, правительства и не собирались с чего-то начинать. Они пребывали в уверенности, что кризис — явление временное и закончится сам собой, как и начался. Ошибка, едва не оказавшаяся фатальной. А пока правители пребывали в приятном заблуждении, рушились огромные состояния.