– Так пусть она и прислуживает этой молодой особе, раз нет камеристки получше. А тебе, милая девушка, придется набраться терпения на несколько часов.

Кэтрин удалилась.

– Как, милорд, вы так быстро расстаетесь с пертской красавицей? Вот уж действительно – прихоть победителя!

– В этом случае не было ни победителя, ни побежденной, – ответил резко принц. – Девушке я не люб, а сам я не настолько люблю ее, чтобы терзаться из‑за ее щепетильности.

– Целомудренный Малькольм Дева, оживший в одном из своих потомков! – сказал Рэморни.

– Сделайте милость, сэр, дайте передохнуть вашему острословию или же изберите для него другой предмет. Я думаю, уже полдень, и вы меня очень обяжете, если распорядитесь подать обед.

Рэморни вышел из комнаты, но Ротсей приметил на его лице улыбку, а стать для этого человека предметом насмешки – такая мысль была для него пыткой. Все же он пригласил рыцаря к столу и даже удостоил той же чести Двайнинга. Пошла беседа, живая и несколько фривольная, – принц нарочно держался легкого тона, словно стремясь вознаградить себя за давешнее свое благонравие, которое Рэморни, начитанный в старинных хрониках, имел наглость сравнить с воздержанностью Сципиона.

Несмотря на недомогание герцога, трапеза проходила в веселых шутках и отнюдь не отличалась умеренностью, и просто потому ли, что вино было слишком крепким, потому ли, что сам он был слаб, или же – и это всего вероятней – потому, что в его последнюю чашу Двайнинг чего‑то подсыпал, но случилось так, что принц к концу трапезы погрузился в сон, такой тяжелый и глубокий, что, казалось, его не разбудишь. Сэр Джон Рэморни и Двайнинг отнесли спящего в опочивальню, призвав на помощь еще одного человека, имя которого мы не будем пока называть.

На другое утро было объявлено, что принц заболел заразной болезнью, а чтоб она не перешла на других обитателей замка, никто не допускался к уходу за больным, кроме его бывшего конюшего, лекаря Двайнинга и упомянутого выше слуги, кто‑либо из троих неотлучно находился при больном, другие же строго соблюдали всяческую осторожность в сношениях с домочадцами, поддерживая в них убеждение, что принц опасно болен и что болезнь его заразительна.

Глава XXXII

Когда тебе случится коротать

Со стариками долгий зимний вечер

У очага и слушать их рассказы

О бедствиях времен давно минувших, –

Ты расскажи им повесть обо мне

Ричард II, акт V, сц. 1

Судьба распутного наследника шотландского престола была совсем другой, чем это представили населению города Фолкленда. Честолюбивый дядя обрек его на смерть, решив убрать с дороги первую и самую опасную преграду и расчистить путь к престолу для себя и своих детей. Джеймс, младший сын короля, был совсем еще мальчик – со временем, думалось, можно будет без труда устранить и его. Рэморни, в надежде на возвышение и в обиде на своего господина, овладевшей им с недавних пор, был рад содействовать гибели молодого Ротсея. А Двайнинга с равной силой толкали на то любовь к золоту и злобный нрав. Было заранее с расчетливой жестокостью решено старательно избегать тех способов, какие могут оставить за собой следы насилия: жизнь угаснет сама собой, когда хрупкий и нестойкий организм еще более ослабеет, лишенный заботливой поддержки. Принц Шотландский не будет умерщвлен – он, как сказал однажды Рэморни применительно к другому лицу, только «перестанет жить».

Опочивальня Ротсея в фолклендской башне была как нельзя более приспособлена для осуществления преступного замысла. Люк в полу открывался на узкую лесенку, о существовании которой мало кто знал и которая вела в подземную темницу: этой лесенкой феодальный владетель замка пользовался, когда втайне и переодетый навещал своих узников.