А дача эта, значит, говорят, номер шестнадцать. Я тебя еще чуток подождал, а потом что-то мне подозрительно стало. Дачу, думаю, что ли Турецкий грабить собрался в отсутствие хозяев. Пойду, думаю, подсоблю.

—        А дальше что? — Я уже почти пришел в себя, хотя головы еще как таковой не ощущал.

И даже время от времени притрагивался к месту нахождения предполагаемой головы, чтобы убедиться в ее хотя бы чисто физическом существовании.

—        А что дальше? Обошел я всю эту дачу, шестнадцатую, вокруг. Гляжу, а под кустом крыжовенным Турецкий лежит, отдыхает. Ну, я тебя на закорки взвалил. Тяжелый ты, Сан Борисыч, как камень. Кирпич натуральный. Ребята из охраны предлагали милицию вызвать. Но мы ж тут инкогнито. Я решил, что и так обойдется. А, Саш?

—        Правильно, дядя Степа. Все грамотно. Дураков надо учить. Это я про себя, конечно. — Я удрученно кивнул и тут же пожалел об этом своем столь несвоевременном действии.

По дороге в Москву, решив, что все действенные события уже позади, дядя Степа все-таки не удержался и рассказал анекдот из своего неистощимого запаса.

—        Слышь, Саш? Старушка спрашивает, кто окно разбил? Внучка отвечает: мама. Но виноват папа — он присел, когда тарелка ему в голову летела. Слышь, Саш, он присел!

—        Ну, глядишь, в следующий раз и я присяду.

Пожалуй, это был самый ценный совет за весь этот день: приседай, Турецкий, если в твою голову летит тарелка.

И уже около самого дома я вдруг вспомнил, кто же была эта дама около ресторана Дома литераторов. Старуха Дудина, сожительница коллекционера Кульчинского! Собственной, причем, персоной.

Я потому не смог сразу вспомнить, что на официальных наших встречах Дудина и вправду выглядела совсем старухой, вот только глаза она изменить не могла. В ЦДЛ она обернулась не то чтобы молодой, но уж сто процентов, что не старухой. Этакая холеная зрелая красотка постбальзаковского возраста.

Ничего себе метаморфозы! Глядишь, если меня еще чем-нибудь стукнут, то я такого навспоминаю! Всей прокуратурой не расхлебать.

Глава пятая «ДЕНЬ КИЛЛЕРА»

2 августа 1994 года

—        Доброе утро, Александр Борисович. — Как всегда Верочка уже на месте.

Иногда мне казалось, что она вообще ночует в прокуратуре. Как бы рано я ни пришел, она практически всегда уже на месте.

—        Доброе утро, Верочка! Ломанова, конечно, еще нет в наличии?

Верочка заулыбалась:

—        Он только что звонил. Но не из дома, а из библиотеки. Сказал, что в библиотеках ради него летний режим работы изменили на зимний.

—        Хорошо бы и ради меня хоть что-нибудь изменили, — сказал я и прошел в свой кабинет.

Там уже вовсю трезвонил телефон. Чуть ли не подпрыгивал от нетерпения, захлебываясь механической своей трелью. Кто бы это мог быть, такой деловой, да такой настойчивый, да в такую рань?

Это оказалась Рути Спир. Я машинально ощупал все еще болевшую голову.

—        Господин Турецкий! Я, надеюсь, не слишком рано? Я очень извиняюсь, что не смогла вчера с вами, встретиться. Сегодня — выбирайте любое время.

Интересно, она имела в виду, чтобы я сам выбирал время, когда меня будут бить по голове?

—        Меня больше устроит вечер. Часов восемь-девять, если для вас это не слишком поздно.

Прекрасно. Я буду вас ждать в своей квартире именно в это время.