Валерий Большаков. Первопроходец. Бомж с планеты Земля
Глава 1 Подмосковный вечер
– Все, парой, – громко позвал я хозяина, – сгрузил! – Ай, молодец! – отозвался тот и колобком вкатился в овощехранилище. – Спасибо, Саша-джан! Словно из воздуха вытащив пятисотку, он вручил ее мне. Я принял деньги, кивнув, и сунул их в карман. Молча. Нет у меня привычки благодарить за то, что заработано. Сурен вздохнул с какой-то бабской жалостливостью и сказал негромко: – Вот уважаю я тебя, Саша-джан, за то, что не теряешь достоинства. Вот уважаю! И протянул мне руку. Я криво усмехнулся и пожал волосатую конечность. Не теряю, значит, достоинства… А для меня это совсем не сложно – большего ничего и не имею! Но все равно, ласкает слух. Натягивая шапку-чеченку, я проводил Оганяна глазами – тот уже укатился обратно в торговый зал чего-то разруливать. Сурен – обычный коммерс, жесткий, прожженный тип, который не церемонится с чужаками. И кинуть может, и развести, зато за своих горой стоит. «Парой» – это вежливое, но официальное обращение, означает оно обычное наше «господин», а восходит к титулу «барон», занесенному в Армению крестоносцами. Так вот Сурен мне как раз и напоминает этакого дона Пампу, средневекового жизнелюба. Такой своих людишек в обиду не даст. Наказать может, коли за дело, но и подсобит, если что. Как не порадеть за своего человечка? Я натянул пуховик и вышел на холод. Еще светло было, хотя солнце село уже. Рыночные ряды почти опустели. Последние торгаши, задержавшиеся в надежде слупить пару тысчонок с припозднившихся покупателей, спешно собирали товар, распихивая его по гигантским сумкам-чувалам и заваливая ими тележки. Субтильный Гриша из братии грузчиков едва стронул такую с места. Он напрягался, выгибался дугой, скреб сапогами по земле, пыхтел, выдавливая маты из тощей груди, и вот транспортное средство нехотя покатилось – громадная куча сумок и мешков угрожающе покачивалась, готовясь рухнуть и погребя Гришку под китайским ширпотребом. Рынок стремительно пустел, и эта малолюдность да кучи мусора – оберточная бумага, хрустящие пакеты, которые ворошил неласковый ветер, картонные ящики и коробочки из-под «Доширака», – все это навевало тоску. А сверху приспускалась хмурая облачность. Косые пальцы столбов, невежливо тычась, указывали на тучи, а черные голые ветви деревьев словно взывали к небесам, страшась холодов и умоляя отвести зиму. Небеса равнодушно молчали, перемешивая серую рванину кумулюсов… Я вздохнул и прибавил шагу. Холодно как… Завтра надо будет свитер надеть, тот, что с дырой на спине. Под пухляком не видно. Додумывая эту житейски состоятельную мысль, я расслышал отчаянный девичий крик. Что еще не слава богу? Из-за киоска на углу выбежала девушка в расстегнутом пальтишке, из-под которого ярко краснела вязаная кофта, а на голове подпрыгивал синий помпон шапки. Даже отсюда было видно, что ноги у бегуньи длинные, обтянуты цветастыми леггинсами и обуты в ношеные сапоги цвета кофе с молоком. Девчонка припустила мимо рядов, устремляясь к складам, слепленным из сэндвич-панелей, и тут же показались преследователи – двое парней в модных прикидах. Мажоры. Парни гоготали, скача вдогонку за своей добычей. Парочка торговцев сделала вид, что ничего не происходит, лишь головы в плечи вжала под накинутыми капюшонами да поспешила удалиться. «Моя хата с краю, ничего не знаю». Вполне понятная жизненная позиция, вот только меня по другому рецепту делали – не люблю, когда девочек обижают. Джентльмен я, рыцарь «бла-ародный». |
