Пока мы медленно бредём прочь от остальных, краем глаза кошусь на спутника. Каждый его шаг даётся с трудом, он то и дело спотыкается, но упрямо продолжает идти. Китаец выглядит так, будто его пережевал и выплюнул Ктулху, но в глазах всё ещё горит упрямый огонёк. Живучий, сукин сын.

Когда мы отходим достаточно далеко, я останавливаюсь и разворачиваюсь к Тану. Тот стоит, опустив голову и тяжело дыша. Похоже, короткая прогулка вымотала его сильнее, чем казалось.

— Ну и какого хера это было, а? — начинаю я без предисловий. — Какого дьявола ты в одиночку попёрся к этой суке? Почему не сказал мне о своём «гениальном» плане?

Воздушные кавычки заставляют его лишь ещё ниже опустить голову. Поникшие плечи, всё тело буквально излучает усталость и боль, но когда он наконец поднимает на меня взгляд, в нём пылает нечто сродни вызову.

— Потому что так было надо, — хрипло отвечает он. — Монолит ни за что не поверила бы, что я переметнулся на её сторону, если бы заподозрила подставу. Моё якобы предательство должно было выглядеть по-настоящему. А это значило — держать всех в неведении. В том числе и тебя.

Я стискиваю зубы, с трудом сдерживая желание встряхнуть этого дебила, как котёнка. Он что, совсем больной? Неужели не понимает, насколько глупо и самонадеянно поступил?

— И чем, по-твоему, это закончилось? — рычу я. — Тебя убили, придурок! Если бы не Медичи… Ещё чуть-чуть, и мы бы уже закапывали твой хладный труп!

— Да… Но я жалею лишь об одном, — неожиданно перебивает меня собеседник. — О том, что не смог прикончить эту синюю суку сам. Не хватило сил довести дело до конца.

В его голосе звучит неприкрытая горечь пополам с сожалением и злостью. Он сжимает кулаки так, что костяшки белеют. Кажется, будто Шелкопряда трясёт — то ли от боли, то ли от переполняющих эмоций.

— В последнее время я чувствовал себя совершенно бесполезным, — вдруг признаётся он, и его голос становится твёрже. — Ненужным. Моя роль свелась к вылазкам на разведку да редким стычкам. Чепуха! В то время как остальные сражались с врагами и вносили реальный вклад, я отсиживался по теням. Прятался, как последний трус.

Он судорожно сглатывает и продолжает, сверля меня немигающим взглядом:

— Я хотел на деле доказать свою преданность тебе, Егерь. Показать, что чего-то стою, что могу принести пользу. Даже такой ценой. Ведь я обязан тебе всем. Ты дал мне новый смысл. Цель. Вытащил из той выгребной ямы, в которой я гнил всю жизнь.

В горле Тана словно ком встал, но он не опускает глаз, не отводит взгляда. Упрямо смотрит прямо на меня.

— Ты многого обо мне не знаешь, Егерь, — чеканит он. — Моё прошлое — та ещё помойка на заднем дворе у Триад. Я годами был на самом дне. Расходный материал. Тень, на которую всем плевать. Думал, так и сдохну в какой-нибудь подворотне с перерезанным горлом.

Он сглатывает и продолжает с нажимом:

— А потом появился ты. Дал мне второй шанс. Мог прикончить там, на базе Драконов, но не сделал этого… Как я мог тебя подвести после такого?..

Смотрю на этого невысокого, тощего китайца — и не узнаю. Куда делась вся его немногословная закрытость, отстранённость и практичность.

Шагнув вперёд, хлопаю Ткача Теней по плечу.

— Слушай сюда, Шелкопряд, — говорю, глядя ему в глаза. — Ты не бесполезен. И уж точно не трус. Ты залез на базу кселари, раскрыл их план и выдержал пытки. Ты разобрался с Вепрем. Только конченный псих мог провернуть всё то, что сделал ты. Рисковать собой, добровольно лезть в эту мясорубку — на такое не каждый способен.

Тан лишь коротко кивает, принимая мои слова.

— Наш клан — это нечто большее, чем просто кучка бойцов, ясно? — продолжаю я, чеканя каждое слово.