Противница падает на спину, увлекая меня за собой. Мы катимся по земле, осыпая друг друга градом ударов. В ход идут уже не только ножи, но и кулаки, колени, локти. Налаксия впивается зубами мне в нижнюю губу, вырвав шмат мяса. Взвыв от боли, я что есть силы бью её лбом в лицо. Ксенос разжимает челюсти, и я тут же оказываюсь сверху, оседлав её торс.

Кулак левой руки встречается с её носом, отбрасывая синюшную голову к земле. Что-то хрустит, возможно, мои костяшки, возможно, её хрящ.

Потоки крови с оторванной губы заливают её лицо, попадая прямо в глаза. Мешают и сбивают врага с толку.

Дезориентированная она пытается протереть лицо, но в бою даже секундная заминка может дорого обойтись.

Перехватив нож обратным хватом, я замахиваюсь, метя остриём в глаз Монолиту. Однако Налаксия успевает перехватить ладонью моё запястье. Завязывается ожесточённая борьба. Рука Монолита, сжимающая мою кисть, дрожит от напряжения. На её предплечье вздуваются мощные мышцы, лицо искажает звериный оскал.

— Я… не умру… здесь! — сдавленно шипит она. — Я… глава… богами проклятой… Непреложной Истины! — Я — Монолит! Моя воля — закон!..

Кончик ножа неумолимо приближается к глазу Монолита. Миллиметр за миллиметром, преодолевая сопротивление. Пот заливает глаза, дыхание со свистом вырывается из груди. Руки дрожат от напряжения, но я не могу позволить себе дрогнуть. Не сейчас.

Внезапно что-то меняется во взгляде оппонентки. Безумная ярость сменяется искрой… страха? Да, теперь я вижу это отчётливо — ксенос боится. Осознание близкой смерти плещется в расширившихся зрачках.

Бросив вес всего тела на одну руку, с силой бью свободным кулаком по рукояти ножа, и его остриё рывком сокращает дистанцию до податливой плоти.

— Я — Монолит! — как заговорённая шепчет враг. — Моя воля…

— А я — Стрелок! — усилием проталкиваю неразборчивый голос сквозь рваное мясо. — И Шелкопряд передаёт привет!

Ещё один свирепый удар. Черты инопланетной твари искажаются, когда лезвие входит в её глазницу, вспарывая плоть. Слышу исступлённый крик, больше похожий на животный вой.

Из развороченного ока на щеку течёт густая зелёная кровь вперемешку с мозговым веществом. Тело Монолита бьётся в конвульсиях подо мной, но я упрямо давлю, вгоняя нож всё глубже.

А потом всё стихает. Последний выдох срывается с губ ксеноса, и она обмякает подо мной, дёрнув ногами. Её жетон начинает мерцать, так и требуя к себе внимание.

Всё кончено.

Я тяжело перекатываюсь на спину рядом с телом, пытаясь отдышаться. Болит всё — руки, ноги, рёбра, лицо. Кажется, нет ни одного места, которое не было бы покрыто кровоподтёками и ссадинами, но оно того стоило.

Многие ради всех, Тан.

Многие ради всех…

Судорожно сглатываю солоноватую от крови слюну и оглядываюсь по сторонам.

Первое, что бросается в глаза — защитники форпоста и бойцы Непреложной Истины проживают свой самый худший день. Пыль и брызги крови будто бы парят в воздухе, искрясь в свете полуденного солнца.

Зато фигуры Деворы, Гидеона, Ваалиса и Драганы, напротив, движутся с немыслимой скоростью, оставляя за собой размытые следы. Вот дроккальфар взмахивает мечом, и боец Монолита падает на землю, разрубленные напополам.

В тот же миг Ваалис вскидывает руки, и пятёрка ксеносов взрывается кровавыми ошмётками, разорванная невидимой силой пространства.

Краем глаза замечаю, как огромная туша боевого меха Деворы с рёвом прорывается сквозь ряды обороняющихся. Бекка, сидящая в кабине управления, крушит всё на своём пути исполинскими манипуляторами. Бронированные клешни сминают тела врагов в кровавую кашу, а из дула большой пушки вырываются сгустки плазмы, прожигая в толпе дыры размером с грузовик.