Макбрайд тем временем размышлял о том, заметил ли адвокат камеры. Если и заметил, то ничем этого не выдал. Впрочем, Джаред уже имел случай убедиться, что Гренвилл прекрасно умеет скрывать и свои чувства, и свою осведомленность в некоторых вопросах.

Как только дверь за гостем закрылась, Иден повернулась к камерам, вытянула перед собой руку со сверкающим ожерельем и сказала:

– Мы его нашли. Спрятанного сокровища больше нет. Так что вы можете теперь оставить меня в покое.

Джаред начал было объяснять, что еще неизвестно, ожерелье ли интересовало Эпплгейта и любовь ли к сокровищам заставила его проглотить бумажку с ее именем, но Иден не желала ничего слушать. Она так и сказала:

– Не хочу больше ничего слышать. Я ужасно устала и иду спать.

– Хорошая мысль, – кивнул Макбрайд. На самом-то деле ему вовсе не хотелось, чтобы она шла спать. Он предпочел бы, чтобы они вдвоем посидели в гостиной и поговорили об ожерелье. Джаред имел определенный опыт обращения с драгоценными камнями и мог бы помочь ей верно оценить ситуацию… хотя вообще-то ему хотелось просто поговорить с ней. Или посмотреть телевизор. Господи, да он уже сто лет не имел возможности провести тихий вечер с нормальной женщиной, сидя у телевизора и обмениваясь время от времени какими-нибудь ничего не значащими фразами.

Кивнув на ожерелье, он начал что-то говорить, но Иден неожиданно швырнула в него сверкающие камни. Макбрайд едва успел подхватить украшение.

– Уверена, что не хочешь надеть его в постель? – пошутил он.

– Это ожерелье много лет несло смерть и горе, люди проливали из-за него реки слез. Чем скорее я избавлюсь от него, тем лучше. Так что заканчивай свою миссию и убирайся отсюда вместе со своими людьми.

Джаред держал камни в руке и чувствовал, что они все еще хранят тепло ее ладоней.

– Я постараюсь. – Он улыбнулся, но Иден не ответила на улыбку и, повернувшись к Джареду спиной, направилась в спальню.

Некоторое время Макбрайд стоял неподвижно, прислушиваясь, потом прошел в кухню, отрезал кусок торта и с тарелкой в руках вышел в сад, чтобы угостить агента, который нес сегодня ночное дежурство. Человек, прятавшийся в темноте, с благодарностью принял угощение и спросил, нашел ли Макбрайд то, что искал.

Джаред хотел было пошутить, что искал шпиона, а нашел миллионы долларов в сапфирах и бриллиантах, но потом передумал и отделался ничего не значащими словами. Годы работы приучили его не распространять информацию и не откровенничать даже с коллегами. Ибо первое правило агента, который намерен выжить, – не доверяй никому. Он пожелал агенту спокойного дежурства и отошел подальше, чтобы позвонить Биллу Тисдейлу.

– Удалось что-нибудь выяснить о людях, разгромивших дом? – спросил Джаред.

– Пока ничего. А что у тебя?

Джаред фыркнул – можно подумать, Билл не в курсе.

– Неужели не успел просмотреть запись?

– Само собой, мы смотрели все, от первого до последнего кадра. Ребята говорят, что давно не видели ничего подобного. И как она распорядится этой штукой?

– Понятия не имею. – Макбрайд достал ожерелье из кармана и разглядывал его в призрачном лунном свете. – Хуже всего то, что я не знаю, имеет ли ожерелье какое-нибудь отношение к нашему делу.

– Знаешь что? Я думаю, даже если Эпплгейт встанет из могилы и заявит, что гонялся именно за этим ожерельем, ты все равно станешь искать предлог, чтобы остаться в доме.