|
– Вот, – сказала она наконец, протягивая венок ему. У него перехватило дыхание. Будущее сжалось, приоткрылось, чтобы показать ему нечто, и вновь померкло. Боль вернулась. – Венок из трав! – воскликнул он удивленно. – Нет! Это не для меня! – Конечно, для тебя, – возразила она и, поскольку он не протянул руку за венком, накло-нилась и возложила венок на голову Суллы. – Это должны быть цветы, но в это время года цве-тов нет. Она не понимала! Ладно, он ничего не скажет ей. И все-таки сказал: – Венок из цветов вручают только любимому. – Ты и есть мой любимый, – тихо отозвалась она. – Это ненадолго, девочка. Это пройдет. – Никогда! Он встал с камня, засмеялся, глядя на нее: – Перестань! Ведь тебе не больше пятнадцати! – Шестнадцать! – быстро уточнила она. – Пятнадцать, шестнадцать, какая разница? Ты же еще ребенок. Она покраснела от негодования, черты лица ее заострились. – Я не ребенок! – закричала она. – Конечно, ребенок. – Он снова засмеялся. – Посмотри на себя, вся спеленутая, маленькая пухлая глупышка. Ну вот! Так-то лучше! Это должно поставить ее на место. Да. Это поставило ее на место. И если бы только… Теперь это был цветок, убитый моро-зом, – сморщенный, мертвый. Свет померк в ней. – Я некрасивая? – спросила она. – А я всегда думала, что красивая. – Взросление – жестокая вещь, – резко произнес Сулла. – Думаю, почти во всех семьях ро-дители говорят своим дочкам, что они красивые. Но мир судит по другим меркам. Когда ты ста-нешь взрослой, у тебя будет муж. – Я хочу только тебя, – прошептала она. – Ну вот еще! Выбрось это из головы, откормленный глупенький щенок. Беги прочь, пока я не прищемил тебе хвостик. Давай! Кыш! Она помчалась так быстро, что служанка не могла догнать ее, напрасно умоляя остано-виться. Сулла стоял, глядя им вслед, пока они не исчезли за склоном холма. Венок все еще оставался у него на голове. Рыжевато-коричневая трава оттеняла огненно-рыжие кудри. Сулла снял венок, но не бросил, а долго глядел на него, держа в руках. Потом спрятал в складках туники и пошел прочь. Бедняжка. Он все-таки обидел ее. Но ее надо было отговорить. В его и без того сложной жизни не хватало только вздыхающей по нему соседской девчонки, да еще дочки сенатора. С каждым шагом сухие стебли венка кололи его, напоминая о себе. Corona Graminea. Венец из трав. Награда спасителю. Возложенная на его голову здесь, на Палатине, где сотни лет назад стоял первый город Ромула, – несколько хижин под соломенными крышами, наподобие той, которая сохранилась возле лестницы Кака. Венец из трав, подаренный ему олицетворением Венеры – Юлией. Предзнаменование. – Если это осуществится, я построю тебе храм, Венера-победительница! – громко крикнул Сулла. Ибо наконец он увидел свой путь. Опасный. Отчаянный. Но терять ему нечего, а получить он может много. И это – невзирая на все препоны – на самом деле возможно. Зимние сумерки уже опустились на город, когда Сулла вернулся в дом Клитумны и спро-сил, где женщины. Они были в столовой. О чем-то, как всегда, шептались в ожидании его. Еще не ужинали. Без сомнения, предметом разговора был он. При его появлении они быстро отодви-нулись друг от друга с невинным выражением лица. – Мне нужны деньги, – смело заговорил он. – Но, Луций Корнелий… – начала было Клитумна, насторожившись. – Заткнись, старая шлюха! Мне нужны деньги! – Луций Корнелий! – Я уезжаю отдохнуть, – заявил он, не двинувшись с места. – Тебе решать. Если ты хочешь, чтобы я вернулся, если ты хочешь, чтобы все продолжалось, как прежде, – дай мне тысячу де-нариев. |
