|
Юлия была беременна, и это ей очень нравилось. Единственное, что ее утомляло, – это чрезмерная забота Мария. – Правда, Гай Марий, я очень хорошо себя чувствую, – в тысячный раз повторила она. Был ноябрь, ребенку предстояло родиться в марте следующего года, так что живот был уже заметен. Однако Юлия расцвела, как расцветают все будущие матери. Ее не беспокоила ни тош-нота, ни полнота. – Ты уверена? – озабоченно спросил муж. – Иди же, ну пожалуйста, – с улыбкой, нежно попросила она. Успокоенный глупый муж оставил ее со служанками в рабочей комнате и направился в свой кабинет. Это было единственное место в огромном доме, где не чувствовалось присутствия Юлии, где он мог не думать о ней. Не то чтобы он старался забыть ее – просто были периоды, когда ему требовалось поразмыслить о других вещах. Например, о том, что происходило в Африке. Сев за письменный стол, Марий положил перед собой бумагу и стал писать своим четким, без завитушек, почерком письмо Рутилию Руфу, благополучно уже приплывшему в Тарс. Я посещаю каждое заседание Сената и каждое собрание плебеев, и создается впечатление, что в ближайшем будущем выборы все-таки состоятся. Теперь о сроках. Как ты и говорил – за четыре дня до декабрьских ид. Публий Лициний Лукулл и Лу-ций Анний начинают сдавать позиции. Не думаю, что им удастся избраться на вто-рой срок в качестве народных трибунов. Общее впечатление теперь такое, будто они только создавали видимость. Словно все делается для того лишь, чтобы их имена почаще мелькали перед глазами избирателей. Оба они метят в консулы, но ни одному в бытность свою трибуном не удалось произвести сенсацию – неудивительно, учитывая, что они не реформаторы. Как же еще наделать шума, если не всполошить весь голосующий Рим? Должно быть, я становлюсь киником. Возможно ли это для италийца-деревенщины, по-гречески не разумеющего? Как ты знаешь, в Африке пока все спокойно, хотя наши разведчики сообщают, что Югурта действительно набирает и тренирует очень большую армию. И к тому же – в римском стиле! Однако спокойствие закончилось, когда месяц назад Спурий Альбин вернулся домой, чтобы провести выборы. Он сделал в Сенате доклад, упо-мянув о сокращении своей армии до трех легионов: один состоит из местных: другой – римские войска, уже размещенные в Африке; третий он привел прошлой весной из Италии. Новобранцы, крови не нюхали. Кажется, Спурий Альбин вообще не склонен воевать. А вот насчет Свинки я бы этого не сказал. Но что рассердило наших уважаемых коллег в Сенате – так это новость, что Спурий Альбин назначил своего младшего брата Авла Альбина губернатором Аф-риканской провинции и командующим африканской армией в его отсутствие! Вооб-рази! Думаю, если бы Авл Альбин был его квестором, такое еще могло бы пройти в Сенате незамеченным, но (тебе это известно, однако я повторюсь) квестор – недо-статочно большая должность для Авла Альбина. Посему он был введен в штаб своего брата в качестве старшего легата. Без одобрения Сената! В результате – сидит наша римская провинция Африка, управляемая в отсутствие губернатора тридцатилетней горячей головой. Ни опыта, ни выдающегося ума! Марк Скавр был в ярости и так отчитал консула, что тот в жизни не забудет, будь уверен. Но дело сделано. Можно только надеяться, что губернатор Авл Альбин будет вести себя благоразумно. Скавр сомневается. Я тоже. Прощай. Это письмо было отправлено Публию Рутилию Руфу до выборов. Марий думал, что это его последнее письмо, надеясь, что к новому году Руф уже будет в Риме. Потом пришла эпистола от Рутилия, в которой говорилось, что Панеций все еще жив и при виде своего старого ученика так воспрял духом, что, кажется, проживет на несколько месяцев дольше, чем предполагалось, насколько это позволит злокачественная опухоль. Рутилий писал: «Жди меня весной, как раз перед тем, как Свинка отправится в Африку». |
