С того вечера Игорь стал неизменным спутником этой троицы. Во время совместных прогулок Гришка с Ирой часто "притормаживали", оставляя его с Аней наедине. И однажды Игорь собрался с духом и спросил:

– Аня, ты знаешь, что я… как я к тебе отношусь?

Она улыбнулась.

– Догадываюсь. Ты симпатичен мне, Игорек. Только не торопи события, хорошо?

Просьба любимой – закон. Игорь держался до самого конца – до последнего экзамена, когда до него вдруг дошло, что через неделю Аня уедет, а он так и останется ни с чем. От безысходности он напился и позвонил Агафоновой (больше просто некому было) пожаловаться на судьбу. Ира отнеслась к его страданиям с пониманием.

– Ты нравишься ей, я знаю, – сказала она. – Но у Аньки комплекс девственницы, и она никогда не решится перешагнуть через него по своей воле. И принуждения не потерпит. Вот если бы все получилось как будто само собой…

Так родился постыдный заговор, воспоминание о котором будет преследовать Белькевича всю оставшуюся жизнь. Игорь выпросил у отца машину с шофером и позвал всю компанию после выпускного "закатиться" к нему на дачу. Агафонова внесла свою лепту, с восторгом поддержав идею. На даче они обманом – подливая спирт в брусничный морс, которым запивались более крепкие напитки – напоили Аню и Гришку (который мог вмешаться) до бесчувствия. Ане для надежности "скормили" еще пару таблеток димедрола. А потом Игорь отнес ее в спальню на второй этаж и изнасиловал.

От тона, каким он произнес это слово, у Ники по спине пробежал холодок. С таким отвращением, с такой ненавистью его мог бы выдавить из себя отец жертвы. Белькевич явно не собирался прощать себе "ошибку юности". А как, интересно, переживает свою вину Ирина? И что ею руководило? Бездумное, идиотское желание "сравнять" опыт подруги со своим? Зависть? Злоба?

– Как вы думаете, Игорь, могла Агафонова не простить Ане собственного предательства? – прервала Ника мучительные воспоминания Белькевича о событиях последовавшего утра.

– О чем вы?.. – опешил он. – А, понимаю! Мы ненавидим тех, кому причиняем зло? Но это неправда. Я не возненавидел Аню. Что касается Агафоновой, понятия не имею, что с ней происходит. Если мы случайно сталкиваемся на улице, делаем вид, что не заметили друг друга. Да и какое имеет значение, простила она или нет?

– Имеет, – убежденно сказала Ника, которая к этому времени окончательно уверилась, что Белькевич не причастен к гибели Терещенко, и решила взять его в союзники. – Дело в том, что особа, которую мы подозреваем в организации убийства, когда-то в похожих обстоятельствах выбрала себе в пособники близкого друга намеченной жертвы… Бывшего близкого друга, тоже предавшего.

И она, не называя героиню, коротко рассказала собственную историю. А потом объяснила, что Подольская – жена человека, которого будут судить за убийство Анны Терещенко. Белькевич помолчал, переваривая информацию, потом извинился и пересел за столик товарищей. Поговорив с ними минуты две, он вернулся к Нике и предложил:

– Давайте еще раз съездим к Агафоновой. Уверен, я найду способ ее разговорить. Ребята обещали прикрыть меня перед начальством, поэтому разговаривать будем до победного.

Выйдя из кафе, они вернулись к зданию полиции, капитан вывел со стоянки свою "девятку" и открыл Нике переднюю дверь. Ехали молча. До тех пор, пока Белькевич не заметил, что за ними со зловещей неспешностью следуют три внедорожника – два серебристых и черный.