– Считайте, что убил. Это заброшенные пещеры, там почти никого не бывает. Я по чистой случайности оказался в нужном месте в нужное время – искал одного человека из местных, который, в принципе, мог там прятаться. А самостоятельно, связанная и избитая, вы бы оттуда не выбрались.

– Но к чему такие сложности? Ведь это больше сотни километров… Зачем везти меня в такую даль, рискуя нарваться на гаишников?

– Может быть, поэтому он вас и не убил. Везти труп действительно рискованно, а так… В крайнем случае сказал бы, что подобрал где-то избитую женщину, едет в больницу. Даже если бы вы пришли в себя и обвинили его, последствия для него были бы не такими серьезными. Нанесение повреждений средней тяжести – не убийство. Ревность, аффект… Мог вообще условным сроком отделаться. А что касается того, почему он повез вас в такую даль, то, думаю, ему нужно было, чтобы ваше тело никогда не нашли. Иначе он оказался бы в числе первых подозреваемых.

– Но он все равно должен был там оказаться, когда я исчезла…

– Ника, я проверил и перепроверил списки пропавших без вести по всей России. О вашем исчезновении никто не заявлял. Вы же понимаете, что у этого… урода была сообщница. Скорее всего, она позвонила или написала Виктору от вашего имени. Что-нибудь эдакое: "Я передумала выходить за тебя замуж. Это окончательное решение, не ищи меня". Даже если он и предпринял какие-то попытки вас найти, то быстро выяснил, что вы вызвали такси и уехали совершенно добровольно. Думаю, после этого его запал быстро иссяк. А больше разыскивать вас было некому. С родственниками вы не поддерживали отношения много лет, коллеги и знакомые из Самары с вами распрощались. Этому… слов не подберу, как его назвать, нечего было бояться. Но теперь мы покажем ему кузькину мать! Ника, что с вами? – удивился Игнат, заметив, что она прикусила губу. – Неужели вы готовы его пожалеть?

– Не в этом дело, – тихо сказала она и отвернулась.

Игнат чуть было не выпалил: "А в чем?", да вовремя спохватился. Если у кого и имелись причины кусать губы, то именно у Ники. Другая на ее месте уже рыдала бы взахлеб. Это какую же силу духа нужно иметь, чтобы вспомнить такое в одночасье и не сломаться? Вычеркнутый из жизни отчий дом, полная лишений юность, усилия, подчиненные единственной цели – вырваться из нужды, сделать карьеру, заработать на достойную жизнь; подлость и предательство бывшего возлюбленного, потеря работы, друзей, жениха…

– Простите, Ника, я осёл. Конечно, месть не вернет вам того, что у вас отняли. Но, может быть, что-нибудь еще можно исправить? Как фамилия вашего Виктора?

– Елизаров, – ответила она, разглядывая небо за окном.

Игнат подскочил.

– Елизаров?! Виктор Елизаров, алюминиевый магнат?

Ника вздрогнула, напуганная его неожиданной экспрессией, повернула голову, посмотрела удивленно:

– Кажется, у него действительно есть алюминиевый комбинат. Но почему вы?..

– Девичья фамилия Оксаны Подольской – Елизарова! Свое нынешнее состояние она унаследовала три с лишним года назад – от отца, скончавшегося от сердечного приступа. Как я теперь подозреваю, этот сердечный приступ был спровоцирован… – Игнат вдруг осознал, что его попытка утешить Нику обернулась вываливанием на нее очередного трагического известия, и осекся.

– Виктор умер? – Она потерла виски и, перехватив взгляд онемевшего Игната, вымученно улыбнулась. – Не казните себя, Ганя. Похоже, я уже за порогом чувствительности. Даже лучше, что я узнала о его смерти теперь.

– М-м… э… Хотите выпить?

– Спасибо, не хочу. Можно я немного побуду одна?

– Конечно. – Игнат встал, подошел к двери, неловко потоптался, раздумывая, что сказать на прощанье, потом, так ничего и не придумав, вышел.