– Отказала. Он не был мне приятен.

– А ваш муж? Хуан де Орельяна, если не ошибаюсь?

Она поднялась, покачала головой.

– Хуан был достойным человеком, но много старше меня. Я вышла за него по воле отца, знавшего Орельяну много лет. Вышла, когда отец заболел лихорадкой и понял, что дни его сочтены… Он боялся оставить меня одну. – Соледад вдруг лукаво улыбнулась. – До сей поры, дон Педро, у меня не было братьев.

– Сестрица тоже найдется – там, на Ямайке, – сказал Питер и увел ее от убитого. К телу тотчас пристроились Айрленд и оба буканьера, принялись снимать перстни и цепь. Пим стоял на страже по другую сторону возка, охраняя большой сундук, сундук поменьше, корзину с припасами, ларец и шкатулку. Капитан покосился на это имущество.

– Ваши вещи, донья Соледад?

– В сундуках моя одежда, в корзине еда, в ларце деньги, шестьсот песо серебром. – Она говорила, не глядя на Питера, растирая запястья, где виднелись следы веревок. – В шкатулке мои драгоценности – то, что осталось от матери… Если позволите, дон Педро, я хотела бы их сохранить.

Шелтон усмехнулся:

– Я, конечно, внук пирата, но разбойничаю только по большой нужде и стараюсь не грабить сестер. У моего отца судоходная компания на Ямайке. Торгуем со Старым Светом – табак, ром, кампешевое дерево, фернамбук, жемчуг… Не знаю, что вам наговорил Сармиенто, но я не такой уж страшный злодей.

– Я уже почти верю, что мы родичи, – промолвила Соледад. – И что вы собираетесь со мной делать?

Капитан открыл было рот, но Пим, сын Пима, вытянул к нему руку. На раскрытой ладони лежало кольцо с кроваво-красным рубином.

– Сэр, я его подобрал. Перстень того испанца…

– Дона Руиса. – Взяв кольцо, Шелтон повернулся к Соледад. – Это правда, что Руис убил на дуэли вашего супруга?

Побледнев, она кивнула.

– Он домогался вас?

– Да.

– Простите мой вопрос… У него была надежда на взаимность?

Соледад так завертела головой, что взметнулись темные локоны.

– Он мерзавец! Он племянник вице-короля и потому решил, что ему всё позволено! Бесчестить девушек и женщин, убивать их отцов и мужей! Хуан ведь не был первым, кого он заколол! Мерзавец, еще хуже Сармиенто! Тот хотя бы не сделал меня вдовой!

– Теперь он мертвый мерзавец, – произнес капитан, возвращая кольцо Пиму. – Возьми, продашь в Порт-Ройяле… Итак, Сармиенто не оговорил Руиса, и моя совесть чиста. Грех прикончить хорошего человека… Но Господь не допустил.

– Странные у вас понятия о Божьей милости, дон Педро, – сказала Соледад. – Но спрошу еще раз: что вы хотите со мной делать?

Вдалеке вспухло на дороге пыльное облако и быстро покатилось к ним. Шелтон взглянул на солнце – до полудня было еще часа два. Зной усилился, воздух был недвижим, ледяные горы на востоке не хотели овеять равнину прохладным ветром.

Капитан снял с седла флягу с водой и протянул женщине.

– Пейте, донья Соледад. Скоро здесь будут мои люди, тогда решим, что делать.

«Что угодно, – подумал он, – но с тобой я не расстанусь. Не расстанусь, нет! Разве не Бог привел нас друг к другу? Пожелалось Ему наказать мерзавцев, и Он это сделал моими руками… А за все, что творишь для Господа, бывает награда, и часто такая, о которой не просишь, даже не задумываешься. И мне Господь послал не золото, а тебя! Не просто послал, а дав знамение: ты – из рода Сольяно, ты – моя сестра! К счастью, не такая близкая, чтобы нас не обвенчали на Ямайке… Но все равно это чудо – проплыть тысячи миль и встретить в этой земле родную кровь! Чудо, чудо Господне!»

– Почему вы так на меня смотрите, дон Педро?

– Потому, что вы похожи на мою бабку донью Исабель.