— Отец сказал, принести вам Варяга, Михаил Федорович, — скромно поясняет девушка.

— Ага, принесла, можешь идти.

— Я бы задержалась, Михаил Федорович, — поднимает на меня большие глаза. — Если позволите.

А Фрося-то приоделась. Тонкое платье на бретельках, без лифчика. Щечки припудрены, глаза подведены. На ножках цветастые «парадные» босоножки.

Поняв, куда всё идет, я забираю у девушки Варяга и отношу его в другую комнату. Кладу на софу, бережно подбиваю под ним подушку. Грифенок сладко щелкает клювиком во сне. Уходя, плотно закрываю межкомнатную дверь.

Когда возвращаюсь, Фрося уже сидит на постели, сведя вместе коленки. А при моем появлении чуть их разводит и поправляет выбившийся локон за ушко.

— Ложись, раздевайся, — усмехаюсь и уже было делаю шаг к ней, но тут снова раздается стук в дверь. — Входите. Открыто.

А входит Люба, внучка старосты. Напомаженная, ярко наряженная и улыбчивая. Только стоит ей увидеть раздетую Фросю на моей постели, как улыбка сменяется растерянным выражением.

— Как видишь, Люба, у меня гости, — с ухмылкой развожу я руками. — Ты можешь идти домой. Или прийти позже, — подмигиваю.

Но девушка застывает в сенях и не торопится возвращаться восвояси.

— Господин, я бы хотела остаться с вами, — покраснев, лепечет она. — Даже втроем… Если можно, — растерянно заканчивает, теребя подол платья.

Но сам я не теряюсь.

— Ну что ж, почему бы и нет? — киваю на кровать. — Ложись, раздевайся.

В конце концов, царь я или не царь?

* * *

— Отец, он мне пальцы сломал! — разряжается криком Павел, вскидывая забинтованную кисть — Разреши мне его прикончить! Эта гнида жрет нашу еду, спит в нашем доме, и так он оплачивает нашу гостеприимность⁈

— Как он сумел? — спрашивай Аркадий, глава рода Лазаревых. Степенный бородатый мужчина, он предпочитает обдумывать поступки до того, как их совершать. — Миша же пустышка. Ты сам так всегда его обзывал.

— Ему пррросто повезло, — рычит сын.

Аркадий же задумывается. Чтобы пустышка одолел усиленного мага? Это невозможно!

Но глава догадывается, в чем может быть дело. Всё же сын почившей сестры — не абы кто, а сам Романов. Уже давно глава хотел использовать мальчишку в будущем, как предмет торга. Когда-нибудь междоусобицы в стране поутихнут, и кто-нибудь из сильных родов захочет править всей разрозненной Империей. Новому властителю пригодилось бы родство с наследником свергнутой династии. Это послужит подтверждением законности права царствования.

— У Романовых своеобразная родовая магия душ, — бросает Аркадий.

— Причем здесь какие-то души, отец? — не понимает разъяренный сын.

— Слушай внимательно, — холодно приказывает глава, и Павел послушно смыкает губы. — Миша мог призвать чью-то мощную душу и воспользоваться ее силой в бою с тобой.

— Да он же гребаный читер! — не выдерживает Павел. — Прикажи убить его!

— Нельзя, он Романов, он ценен, — качает головой отец. — Но раз мальчишка пробудился и посмел кусать кормящую руку, отношение к нему станет соответствующее. Будем держать взаперти и впроголодь. Закроем его в подвале.

— Ну хотя бы так, — бурчит Павел.