Так, а времени сколько? Полседьмого. Ого, да мы уже Екатеринодар проехали. То-то чувствую легкий голод.

Бережно уложив спящую Фросю на полке и закрыв дверь купе на замок, я направляюсь в вагон-ресторан.

Салон оказывается небольшим, хоть и вполне роскошным. Резные массированные стулья и сверкающие белоснежными скатертями столы. Мне нравится.

Из посетителей лишь одна татарская барышня у окна. Или уже не барышня? Сложно сказать. Дорогое платье, множество драгоценностей указывают на высокий статус. Лицо нежное и утонченное, хоть и порядочно изможденное. Фигура отличная, не лишенное взрослой округлости. А вот глаза настолько уставшие, что я немедленно про себя пожалел малышку.

Но мое внимание долго не задерживается на татарке. Подскочивший официант предлагает выбрать столик, и я решаю устроиться ближе к барной стойке. Оттуда лучше обзор, никто не подкрадется.

— Меню, господин, — протягивают мне раскрытый альбом, исписанный мелким почерком.

Я даже не протягиваю руки, чтобы взять эту штуковину.

— Стейк с кровью, — оскаливаюсь я хищно. — С гранатовым соком. Бегом.

Официанта не потребовалось уговаривать. От моей ухмылки его ветром сдуло. И принесли заказ очень быстро, даже глазом моргнуть не успеваю.

С горячим кровоточащий куском мяса разделываюсь довольно быстро. Запиваю послевкусие соком и откидываюсь назад, довольный и счастливый. Мой взгляд снова падает на девушку. Симпатичная мордашка у нее очень уж безжизненная. Бедненькая, что же тебя до такого довело?

Я замечаю за собой странное. Мой взгляд то и дело самопроизвольно возвращается к татарке. Хм, неужели чуйка? Проверим.

Уже по-другому, на духовном плане разглядываю сударыню. Ого, да тут присосался целый дух-паразит. Нехило его раздуло. Пару унций духовных сил точно сожрал. Еще пару деньков так и малышка сляжет с концами.

Позволю ли я такую гнусность? Ни за что.

Решительно встаю и направляюсь к девушке. Встаю перед ней и щелкаю каблуками об пол.

— Сударыня, позвольте проявить обеспокоенность вашим обликом.

На меня поднимаются огромные темные глаза, полные изнеможения. Загадка, как ей удается держать гордую осанку и прямую спину при такой страшной усталости.

— Что-то не так с моим платьем, сударь? — девушка с трудом заставляет себя посмотреть на дорогую ткань на предмет разорванности или пятен.

— Видимо, я не так выразился, — поправляюсь. — Мою обеспокоенность вызвал ваш нездоровый вид, простите за честность, — теперь она смотрит на меня чуть холодно. — Вы позволите присесть? Романов Михаил, мое почтение, — кланяюсь.

— Садитесь, я все равно скоро ухожу, — в ее голосе помимо усталости, полно недовольства. — Айсылу Руслановна Сафинова.

— Прошу вас всё же задержаться, Айсылу Руслановна, — усаживаюсь напротив и с улыбкой смотрю прямо ей в глаза. — Я понимаю, что мои слова могли задеть вашу гордость.

— Да вы что? — играет она бровками. — Правда, понимаете?

— Конечно, — киваю. — Но ваша обида неоправданна. Вы же не обижаетесь на доктора, когда он замечает признаки какой-то болезни?

— Значит, вы доктор? — фыркает она. — Знаете, я совсем недавно была у целителя, и он не заметил никакого недуга.

— Я не целитель и даже не доктор, но мне под силу вам помочь, — я протягиваю руку и касаюсь ее холодные тонких пальцев.

— Что вы себе позволяете⁈ — вскидывается Айсылу.

Кончики моих пальцев выпускает духовную энергию, и девушка замирает.