Но от Лии приветов не было. В то воскресенье Кими исполняла танец внезапной свободы, без устали носясь по лесным просторам; ей наверняка это понравилось и сегодня, возможно, захотелось повторить. А Лия тем временем, может быть, лежит где-то в паре ярдов от нашей тропинки. А может, и гораздо дальше.

Но я еще не все обдумала. Семейство Броли провело весь вечер дома, и, судя по виду их гостей, компания никуда не выходила. Никому и в голову не взбредет взять и выбежать из дома в разгаре ужина, разбить окно машины, напасть на водителя, сделать Бог знает что с шестнадцатилетней девочкой и большой собакой, а потом неторопливо вернуться к гостям и продолжить трапезу. И к тому же до меня дошло, в какую сторону мы с Рауди движемся; для меня это стало настолько очевидным, что я пустилась со всех ног.

Очень опасно заставлять маламута бежать в знойную погоду. Я перешла на быстрый шаг, но Рауди передался мой настрой, и он устремился вперед, да так живо, словно его запрягли в сани и поставили на лед.

— Эй, потише, — крикнула я ему, — не так быстро!

Затем я взяла себя в руки и приказала ему стоять рядом, освещая тройную развилку, к которой мы подошли вплотную. Мне казалось, что мы должны двинуться по правой тропинке. Или все же по той, что в середине?

— Куда нам идти, Рауди? — доверчиво обратилась я к псу, хотя с таким же успехом можно было кинуть монетку. Его не учили идти по следу. Я давно собиралась этим заняться. Все руки не доходили. Лень было. Конечно, Рауди выберет тропинку, но она может нас вывести к крольчатнику или же к молоденькой суке.

Была не была — я ослабила поводок и позволила ему выбрать тропинку самостоятельно. Вам известно, как выбраться из затруднительных ситуаций? Забудьте о курсах психологической подготовки менеджеров! Заведите маламута! Ему незнакомы сомнения. Рауди выбрал правую тропинку. Может, он что-то унюхал?

Или просто прочел мои мысли? Это мне было неизвестно, и я последовала за ним. Спустя минуту или две, когда я остановила его и направила фонарик на нижние ветви кустарника, мне стало стыдно, что я могла хоть на секунду засомневаться в своем псе. Я увидела именно то, что искала, — клочки Киминой шерсти, которые было невозможно не заметить. Мы рванули вперед.

Наша пробежка завершилась быстрее, чем я предполагала. Мы с Рауди оказались на небольшой поляне. Тропинка снова разветвлялась. Одна дорожка уходила резко вправо, в горку, а другая — вперед. Но слева от нас была низкая каменная ограда, заросшая кустарником и диким виноградом. Неподалеку горел уличный фонарь. Мы оказались прямо через дорогу от дома Джека Инглмана.

Глава 26

Когда-то у меня была собака по имени Рейф весом фунтов в сто, которая страшно боялась грома. С первыми раскатами пес начинал трястись и пускать слюни. Его мало утешало то, что я рядом. Стоило буре разразиться ночью, как он пулей мчался ко мне в постель и трясся в ней так сильно, что кровать ходила ходуном. В такие ночи мне снилось, что я нахожусь в дешевом мотеле и кровать моя снабжена электрическим массажером, а на тумбочке полно монет в 25 центов. Рейф также боялся лифтов, мусорных машин, почтальонов, ветеринаров, сирен, свистков и велосипедов. Мое собственное беспокойство, пусть даже самое легкое, немедленно передавалось бедняге Рейфу, самое пустяковое волнение для него становилось леденящим кровь ужасом.

Рауди относился к опасности столь же безрассудно: если Рейф боялся всего, то Рауди — абсолютно ничего. Думаю, он просто не понимал, что такое страх. Например, когда мы остановились на этой маленькой полянке напротив дома Джека Инглмана, он, скорее всего, неправильно истолковал напряжение, охватившее все мое тело, учащенное биение моего сердца и прерывистое дыхание, так как для него это обозначало не что иное, как радостное предвкушение перспективы неминуемой собачьей схватки.