Съемочные группы новостных спутниковых каналов и криминалисты почти все разъехались – шокирующее разоблачение профессора Корбина Малиновски и его драматическая попытка убить в доме престарелых мать ловившего его агента ФБР уже приелись публике до тошноты.

Не успела Кристина сесть на самолет до Чикаго, как Патриция Гастон уже провела ловкую рокировку – кресло директора филиала Бюро она сменила на не менее значительное кресло в частной конторе. Теперь она работала в крупной консалтинговой фирме в Вашингтоне, городе – средоточии богатства и власти, к которым она всегда и стремилась. Новое место обеспечивало ей высокую зарплату и комфортный офис с превосходным видом на центр столицы.

– Так что там сказал Эйзен? – Джо встал у Кристины за спиной, массируя ей плечи.

– Лягушачьи шкурки из термоса Малиновски не ядовиты. Айзен заказал их проверку в лаборатории «Макалистера», а потом, для контроля, в лаборатории Чикагского университета. Оказалось, что они не из «Макалистера» и не из Центра Пембрука. Это шкурки настоящих древесных лягушек, которые Малиновски привез из Мексики, но в них нет ни капли смертельного нейро- или кардиотоксина. И никогда не было, – добавила она.

Макфэрон смотрел на нее озадаченно:

– Как так?

– А вот так – Малиновски купил лягушек, выращенных в неволе, а они, в отличие от диких, не производят яд, способный убить человека. Домашние лягушки теряют токсичность, потому что их обычно кормят не тем, что они едят в природе. Смертельно опасную слизь они вырабатывают, только когда их рацион состоит из муравьев и прочих членистоногих, которые водятся в экваториальных тропических лесах Южной Америки. А если лягушка ест обычных домашних сверчков да еще рыбные консервы, то никакой яд у нее не образуется.

– Какая же ты везучая, – сказал Макфэрон, обнимая ее сзади.

– Эйзен нашел в компьютере Малиновски адрес сайта из Оахаки с рекламой золотистых ядовитых лягушек, пойманных в дикой природе, – продолжила Кристина. – Это наверняка был мелкий бизнес того местного жителя, которого нашли в сарае в Оахаке, где он гнил вместе со всей своей лягушачьей фермой. Хотя у моего везения могла быть и другая причина. Не исключено, что Малиновски купил у мексиканского продавца совсем безвредных лягушек, которых действительно ловят в лесу и которые выглядят совсем как ужасные листолазы, но ими не являются. Они только имитируют окрас, спасаясь тем самым от хищников.

– И такие есть?

– Ага. Я читала про них в статье профессора Фергюсона. Малиновски, скорее всего, привез с собой в Мексику последние остатки той шкурки, которую Питер Франклин украл для него из лаборатории в Центре Пембрука, – объяснила Кристина. – С ее помощью он и убил тех троих в Оахаке.

– Слава богу, что есть люди, которые продают через интернет совсем безвредных, домашних лягушек, – сказал Джо, целуя ее в макушку. – Как говорится, что одному – польза, другому – смертельный яд. И наоборот.

И Макфэрон просиял, довольный своим красноречием.

– Да, и поэтому я сейчас здесь, с тобой, Джо, – тихо ответила Кристина и, запрокинув голову, поцеловала его в губы.

– Номерной знак «Фольксвагена» был зарегистрирован на покойную жену Малиновски, Веру. Правда, срок действия регистрации давно истек, но Малиновски не спешил переводить автомобиль на себя, – продолжила Кристина через некоторое время. – Его нашли позади бензозаправки перед мостом на Луисвилл. Малиновски уехал оттуда на другой машине, которую угнал.

Макфэрон пожал плечами:

– И ведь никто не остановил его за нарушение правил дорожного движения.