|
Джимми - парень смышленый. Он уже кончил колледж. Гибсон не удивился, что тут такой образованный мальчик на побегушках. Он пошел за Джимми, которого явно смущало его присутствие, в пассажирский отсек. Каюта была крохотная, но хитроумное освещение и зеркальные стены делали ее больше, а койка на "день" превращалась в стол. Почти ничто не напоминало о невесомости, и путешественник сразу почувствовал себя как дома. Следующий час Гибсон раскладывал пожитки и экспериментировал с кнопками. Особенно ему понравилось зеркальце для бритья, которое превращалось в иллюминатор. Он никак не мог понять, как это делается. Разложив почти все, он лег на койку и пристегнулся ремнями. Невесомость от этого не исчезла, но все же стало спокойней. Тут, в маленькой комнатке, которая должна была стать его вселенной на ближайшие сто дней, он мог забыть разочарование и неприятности, которые омрачили его отъезд с Земли. Теперь беспокоиться было не о чем. В первый раз за долгое время он полностью препоручил свое будущее другим. Приглашения, лекции, договоры - все осталось на Земле. Робкий стук разбудил его. Сперва Гибсон не понял, где он, потом все вспомнил и расстегнул ремни. Он еще плохо координировал движения и, пробираясь к двери, отскочил, как мяч, от стены, которую условились считать потолком. В дверях, переводя дух, стоял Джимми Спенсер. - Капитан шлет привет, сэр, и спрашивает, не хотите ли вы поглядеть на старт. - Конечно, хочу, - сказал Гибсон. - Подождите, сейчас возьму камеру. С наблюдательной галереи, которая опоясывала "Арес", Гибсон впервые увидел звезды, не затемненные ни атмосферой, ни темным стеклом, - здесь, на ночной стороне корабля, солнечные фильтры были отодвинуты. В отличие от Станции "Арес" не вращался: система гироскопов удерживала его в одном положении, и звезды на его небе висели неподвижно. Увидев то, что он так часто и так тщетно пытался описать, Гибсон почувствовал, как трудно ему анализировать свои впечатления; а он ненавидел впечатления, которые нельзя пустить в дело. Как ни странно, не яркость и не количество звезд особенно его поразили. Он видел небо не хуже этого со стратолета или с горных вершин; но никогда раньше он не чувствовал с такой остротой, что звезды окружают его, что они рассыпались до самого горизонта, которого он лишился, и даже ниже, под ногами. Станция-1 сложной сверкающей игрушкой плавала почти рядом, и не было способа определить расстояние - чувство перспективы исчезло. Удивительно близко послышался голос: - Сто секунд до старта. Примите нужное положение. Гибсон машинально напрягся и повернулся к Джимми. Но раньше чем он сформулировал вопрос, его проводник бросил: "Я сейчас!" - и куда-то нырнул. Гибсон остался один. Следующие полторы минуты тянулись до отвращения долго, только голос мерно отсчитывал время, Голос был незнакомый - наверное, прокручивали запись: - Двадцать секунд до старта. - Десять секунд до старта. - Пять секунд... Четыре... Две... Одна... Что-то очень мягко подхватило Гибсона, и он заскользил по изогнутой, усеянной иллюминаторами стене. Не верилось, что вернулись низ и верх. Совершенно не ощущалось то безжалостное резкое ускорение, которое сопровождает старт химических ракет, - "Арес" мог разгоняться сколь угодно долго, выходя с нынешней орбиты на гиперболу, которая приведет его к Марсу. Гибсон быстро приспособился к новой обстановке. Ускорение было маленькое - он весил сейчас килограмма четыре и мог двигаться как хотел. Станция не сдвинулась, и только через минуту он понял, что "Арес" медленно удаляется от нее. |
