|
Только шесть человек побывали на Сатурне, и только трое из них живы. Хилтон стоял когда-то на далеких лунах, чьи имена звучат как заклинания: Титан, Энцелад, Тефия, Рея, Диона; он видел блеск колец, слишком симметричных и совершенных, чтобы быть естественными. Он - в прямом смысле этих слов - побывал на краю света и вернулся в уютное тепло внутренних планет. "Да, - подумал Гибсон, - хотел бы я с ним потолковать..." Спорщики выплыли на свои посты, а Гибсон мысленно еще вращался вокруг Сатурна, когда капитан Норден придвинулся ближе и прервал его мечтания: - Не знаю ваших планов, но, думаю, вам интересно осмотреть наш космолет. В конце концов именно с этого начинают в ваших книгах. Гибсон машинально улыбнулся. Он боялся, что еще не скоро перестанут поминать его прошлое. - Да-да. Так легче всего объяснить читателю устройство космолета и передать местный колорит. К счастью, теперь уже не требуют описания космолета. А вот в шестидесятых, когда я начал писать про космонавтику, приходилось откладывать завязку на тысячу слов и описывать, как налажена связь в космосе, как работает атомный двигатель и так далее. - Значит, - с обезоруживающей улыбкой сказал Норден, - мне мало придется объяснять вам. Гибсон чуть не покраснел. - Я буду вам благодарен, если вы мне все покажете, - сказал он. - Ладно, - ухмыльнулся Норден. - Начнем с рулевой рубки. Ну, полетели. Следующие два часа они летали по лабиринтам коридоров, которые, подобно артериям, пронизывали шарообразное тело "Ареса". Космолет был разделен широтами, как глобус. На севере находились рабочие помещения и каюты космонавтов. На экваторе - большая кают-компания, занимающая весь поперечник шара, и - поясом - наблюдательная галерея. Южное полушарие занимали запасы горючего и приборы. Теперь, когда "Арес" выключил двигатели, северное полушарие было обращено к Солнцу, а необитаемый юг остался в тени. На Южном полюсе была надежно запечатанная дверца с табличкой: "Открывать только по приказу капитана". За дверцей тянулась стометровая труба, соединяющая основной шар со вторым, поменьше. Сперва Гибсон не понял, для чего тут дверь, если ни один человек никогда в нее не войдет; но вспомнил, что существуют и роботы Комиссии по атомной энергии. Как ни странно, удивительней всего оказались не технические чудеса - Гибсон ожидал их встретить, - а пустые пассажирские каюты, плотно пригнанные ячейки, занимавшие весь умеренный пояс северного полушария. Они ему не понравились. Дом, куда никто еще не входил, бывает порой тоскливее покинутых развалин, где хоть когда-то была жизнь. Здесь, в гулких коридорах, освещенных проникавшим сквозь стены голубоватым и холодным солнечным светом, охватывало безнадежное ощущение пустоты. Гибсон вернулся к себе совершенно измотанный и умственно и физически. Норден - вероятно, не без умысла - оказался даже слишком добросовестным гидом. Да, хотел бы Гибсон знать, что думают эти люди о его творчестве! Конечно, рано или поздно придется работать; но пока его машинка была еще в багаже, и он ее не видел. Ему представилось было, что на ней - ярлык: "В космосе не требуется". Но он мужественно преодолел искушение. Как большинству писателей, живущих не только литературным трудом, ему было труднее всего сесть за работу. Но стоило ему начать - и все шло как по маслу... иногда. *** Его отпуск продолжался целую неделю. К концу седьмого дня Земля была всего лишь самой сверкающей из звезд, а потом и совсем исчезла в ослепительном блеске Солнца. Теперь нелегко было поверить, что где-то, кроме маленькой вселенной "Ареса", есть жизнь. И команда состояла уже не из Нордена, Хилтона, Маккея, Бредли и Скотта, а из Джона, Фреда, Энгюса, Оуэна и Боба. |
