В один прекрасный день Пилат присела на кровать Агари и поднесла пудреницу к ее лицу. Пудреница была из розовой пластмассы и отделана каким-то золотистым металлом.

- Гляди, детка. Видишь эту штучку? — Пилат вертела пудреницу и так и сяк, показывая все ее красоты, и наконец нажала на защелку. Пудреница раскрылась, и Агарь увидела в зеркальце часть — очень небольшую — своего лица. Тогда она взяла пудреницу из рук бабки и долго всматривалась в зеркальце.

- Не удивительно, — сказала она наконец. — Ты взгляни только. Не удивительно. Не удивительно.

Пилат затрепетала от восторга, после трехдневного молчания услышав голос Агари.

- Это тебе, детка, — сказала Пилат. — Красивенькая, да?

- Не удивительно, — повторила Агарь. — Не удивительно.

— Что не удивительно? — спросила Пилат.

— Да ты только посмотри, на кого я похожа. Это же ужас. Не удивительно, что я стала ему не нужна. Я выгляжу кошмарно. — Она говорила спокойно, рассудительно, словно и не было вовсе этих дней, проведенных в сомнамбулическом состоянии. — Мне нужно выйти из дому и привести себя в порядок. Не удивительно! — Агарь отбросила покрывало и встала с постели. — Б-р-р-р. Да я тут пропотела вся. Согрей воду, мама. Мне нужно принять ванну, как следует отмыться, подольше посидеть в воде. Ароматические соли у нас есть? О господи, а волосы! Ты только взгляни. — Она опять посмотрелась в зеркальце. — Я на сурка какого-то похожа. Где расческа?

Пилат кликнула Ребу, и они вдвоем забегали в поисках расчески по дому, но, когда нашли, Агари не удалось расчесать свои свалявшиеся, спутанные волосы.

- Вымой голову, — сказала Реба. — Вымой голову, а мы расчешем тебе волосы, пока они мокрые.

- Если мыть, нужен шампунь. Настоящий шампунь. Я не могу, как мама, мыть голову мылом.

- Пойду достану где-нибудь, — боязливо вызвалась Реба. — Какой шампунь нужно достать?

- А… любой. И масло для волос, слышишь, Реба. Фирмы Познера, и еще… Ладно, этого достаточно! Мама! Ты видела, какое у меня… О бог ты мой. Не удивительно. Не удивительно.

Пилат вытащила ниточку из покрывала на кровати Агари и сунула ее в рот.

— Я согрею воду, — сказала она.

Вернувшись домой, Реба вымыла Агари волосы и осторожно расчесала их щеткой, а потом гребенкой.

- Реба, заплети мне просто две косы. Мне нужно сходить в парикмахерскую. Сегодня же… Да… еще мне из одежды кое-что купить придется. — Стоя у дверцы стенного шкафа, Агарь перебирала одно за другим висящие на плечиках платья. — Господи, что тут творится. Все вверх дном. До чего измялись.

- Вода согрелась. Куда поставить лохань?

- Принеси сюда.

- Ты думаешь, тебе уже можно купаться? — спросила Реба. — Ты же еще не успела выздороветь.

- Помолчи, Реба, — сказала Пилат. — Девочка лучше тебя знает, что ей нужно.

- Но она ведь три дня пролежала в постели.

- Тем более ей следует помыться.

- Я не могу надеть это на себя. Все грязное, измятое, кошмар какой-то, — чуть не плача, возмущалась Агарь.

Реба укоризненно посмотрела на мать:

- Ну что ж, поверим тебе на слово. Я лично не люблю, когда люди после болезни встают, не вылежав, да еще сразу же лезут купаться.

- Помоги мне принести сюда лохань и перестань бурчать.

- Все измято. Ну что я надену?

- Да здесь воды чуть-чуть, еле ноги покроет.

- Вода подымется, когда она туда сядет.