|
Бедняки - еще беднее, чем где бы то ни было. Они умирают от голода и холода. Интеллигенты - одни борются за немецкую культуру, другие - за славянскую, третьи - за собственный угол и сохранение древних языков. Там есть крестьяне, похожие на лапландцев и калмыков, есть этакие белокурые бестии и, кроме того, масса ассимилированных евреев, которые употребляют чеснок и режут скот не так, как другие {Ортодоксальные евреи при забое скота спускают кровь животного (кошерное мясо)}. Мегрэ забрал фотографию из рук следователя, который разглядывал ее довольно равнодушно. - Забавные мальчишки! - вот все, что услышал от него комиссар. Возвратив фотографию следователю, Мегрэ спросил: - Смогли бы вы сказать, кого из них я ищу? До поезда было еще три четверти часа. Комельо по очереди вглядывался в лица мальчиков: один, казалось, бросал вызов фотографу, другой - его брат - повернул голову, словно спрашивая у него совета. - Такие фотографии чертовски красноречивы, - снова начал Мегрэ. - Невольно задаешь себе вопрос, как родители, учителя, которые видели этих детей, не угадали с первого взгляда их судьбу. Посмотрите-ка на отца семейства. Его убили однажды вечером во время беспорядков на улице, когда шли бои между националистами и коммунистами. Он не принадлежал ни к тем, ни к другим. Просто вышел за хлебом. Я совершенно случайно получил эти сведения от содержателя меблированных комнат "У Сицилийского короля"; он тоже родом из Пскова. Мать все еще жива и даже продолжает жить в том же доме. По воскресеньям она надевает праздничное платье и высокий чепец с ниспадающими на щеки краями, как принято в тех местах... А мальчуганы... - Мегрэ остановился и заговорил другим тоном. - Мортимер родился на ферме в штате Огайо и начал свою карьеру с продажи шнурков в Сан-Франциско. Анна Горскина родилась в Одессе, а юность провела в Вильно. И, наконец, миссис Мортимер - шотландка, которая ребенком эмигрировала во Флориду вместе с родителями. Все они оказались под сенью собора Парижской богоматери, а мой собственный отец был егерем в одном из самых старых охотничьих угодий на Луаре. Мегрэ снова взглянул на часы, указал на того из мальчишек, запечатленных на фотографии, который с восхищением взирал на своего брата. - Задержать мне сейчас предстоит вот этого мальчугана. Он выбил трубку в угольное ведерко и машинально чуть не подкинул в печку угля. Несколько минут спустя следователь Комельо, протирая очки в золотой оправе, сказал своему письмоводителю: - Вы не находите, что Мегрэ изменился? Он мне показался, как бы это сказать, немного не в себе, что ли, немного... Он напрасно искал подходящее слово и, так и не найдя его, отрезал: - За каким чертом к нам едут все эти иностранцы? После чего резко придвинул к себе дело Мортимера и начал диктовать: - Пишите: "Год тысяча девятьсот..." Если инспектор Дюфур и стоял на том самом месте, где Мегрэ в штормовое утро дожидался появления человека в макинтоше, то лишь потому, что это был единственный закоулок на спускающейся под гору улице, которая, после того как кончались виллы, построенные на склоне утеса, превращалась в тропинку, терявшуюся в конце концов в скошенной траве. Дюфур был в черных гетрах, коротком пальто с хлястиком и морской фуражке, какие носят в Фекале многие - наверное, он купил ее по приезде. |
