— <style name="-1pt">Скажи-ка мне, Петя, только честно — я могу спокойно оставить тебя?</style>

— <style name="-1pt">Конечно, не волнуйся. Во-первых, со мной будет Алексей, а во-вторых — я чувствую себя превосходно!</style>

— <style name="-1pt">А сон?</style>

— <style name="-1pt">Что — сон? Сплю я прекрасно, кошмары и страхи остались в прошлом, ничто не мешает мне.</style>

— <style name="-1pt">А как у тебя со средствами?</style>

— <style name="-1pt">Благодаря баронессе средства есть! Езжай, Толя, спокойно. К тому же Модест писал, что отец его воспитанника намерен отправить их вдвоем в Европу. Если удастся, он составит мне компанию.</style>

— <style name="-1pt">Как ты думаешь — Модя и впрямь доволен своим положением?</style>

— <style name="-1pt">Да. Он так гордится успехами своего воспитанника. Тот уже начал читать по губам.</style>

— <style name="-1pt">Бедное дитя! Сколько ему — восемь?</style>

— <style name="-1pt">Кажется, восемь.</style>

<style name="-1pt">Лодка мягко ткнулась в причал. Флегматичный доселе гондольер вдруг пронзительно заверещал, завращал глазами, завертел головой, вымогая чаевые и, разумеется, получил их.</style>

— <style name="-1pt">Единственное, что меня бесит в Венеции, — продолжал Петр Ильич, ступая на землю, — так это продавцы вечерних газет. Если гуляешь по площади Святого Марка, то со всех сторон слышишь: «Иль темпо!», «Иль темпо!», «Виттория ди турчи!». И так каждый вечер! Скажи мне — почему местные продавцы газет не кричат о наших действительных победах, а стараются приманить покупателей вымышленными турецкими? Неужели и мирная, красивая Венеция, потерявшая некогда в борьбе с теми же турками свое могущество, несмотря на это дышит свойственной всем западным европейцам ненавистью к России?</style>

— <style name="-1pt">Не иначе, — пожал плечами Анатолий. — Но, справедливости ради, должен заметить тебе, что с точки зрения душевных качеств мне очень импонируют итальянцы. Согласись, что по добродушию, учтивости, готовности им нет равных.</style>

— <style name="-1pt">Ты прав, — согласился Петр Ильич. — Особо выигрышно они смотрятся на фоне швейцарцев. Угрюмых, неласковых, неподатливых на шутки… А сколь музыкальна Венеция! Здесь все пропитано музыкой! Знаешь, порой мне кажется, что не родись я в России, я бы появился на свет в Италии.</style>

<style name="-1pt">Перед отъездом из Венеции он напишет Надежде Филаретовне: «Я очень полюбил Венецию и решился попытаться прожить в ней еще приблизительно месяц после Вены. Понравится, останусь еще, а нет, так уеду куда-нибудь. Вы пишете, что лучше всего вернуться в Россию. Еще бы! Я люблю путешествовать в виде отдыха за границу; это величайшее удовольствие. Но жить можно только в России, и, только живя вне ее, постигаешь всю силу своей любви к нашей милой, несмотря на все ее недостатки, родине».</style>

<style name="-1pt">Но в Москву возвращаться страшно — там ждет его злобная гарпия, на которой он имел глупость жениться…</style>

<style name="-1pt">Она постоянно угрожает ему скандалом и требует. Теперь уже — денег, но иногда забывается и вместе с деньгами хочет получить и его, «милого Петичку».</style>

<style name="-1pt">Дура! Гадкая вздорная дура!</style>

<style name="-1pt">В поезде он то и дело перечитывал одно из последних писем баронессы фон Мекк- «Милый друг мой, запаситесь твердостью и равнодушием ко всем нападкам и упрекам.