|
.. Мне царь - не указка... Тогда синеглазый, прищурясь, перебил его: - Постой, постой, - повтори-ка... Тебе царь - не указка? Алеша, слышал противные слова? (Ивашке.) Слышал ты? - Постой, Александр Данилыч... - Гнев сразу слетел с Васьки Волкова. - В беспамятстве я проговорил слова, ей-ей в беспамятстве... Ведь мой же холоп меня же чуть не до смерти... - Пойдем к Петру Алексеевичу, там разберемся... Алексашка зашагал к дворцу, Волков - за ним, - на полпути стал хватать за рукав. Третий не пошел за ними, остался около воза и тихо сказал Ивашке: - Батя, ведь это я... Не узнал? Я - Алеша... Совсем заробел Ивашка. Покосился. Стоит чистый юноша, в дорогом сукне, ясных пуговицах, накладные волосы до плеч, на боку - палаш. Все может быть и Алеша... Что тут будешь делать? Ивашка отвечал двусмысленно: - Конечно, как нам не признать... Дело отецкое... - Здравствуй, батя. - Здравствуй, честной отрок... - Что дома-то у нас? - Слава богу. - Живете-то как? - Слава богу... - Батя, не узнаешь ты меня... - Все может быть... Ивашка, видя, что битья и страданья больше не будет, надел шапку, подобрал сломанный кнут, сердито начал зашпиливать раскрытый воз. Отрок не уходил, не отвязывался. А может, и в самом деле это пропавший Алешка? Да что из того, - высоко, значит, птица поднялась. С большого ли ума признавать-то его - приличнее не признавать... Все же глаз у Ивашки хитро стал щуриться. - Отсюда бы мне в Москву надо, старуха велела соли купить, да денег ни полушки... Алтын бы пять али копеек восемь дали бы, за нами не пропадет, люди свои, отдадим... - Батя, родной... Алешка выхватил из кармана горсть, да не медных, - серебра: рубля с три али более. Ивашка обомлел. И когда принял в заскорузлую, как ковш, руку эти деньги, - затрясся, и колени сами подогнулись - кланяться... Алеша махнул ручкой, убежал... "Ах, сынок, ах, сынок", - тихо причитывал Ивашка. Сощуренные глаза его быстро посматривали, - не видал ли эти деньги кто из челяди? Две деньги сунул за щеку для верности, остальные в шапку. Поскорее выгрузил воз, сдав добро господскому слуге под расписку, и, нахлестывая вожжами, погнал в Москву. Плохо бы отозвались Ваське Волкову его слова: "Мне-де царь - не указка", - спознаться бы ему с заплечными мастерами в приказе Тайных дел... Но, вскочив за Алексашкой в сени, он повис у него на руке, проволокся несколько по полу и, плача, умолил взять перстень с лалом, - сдернул с пальца... - Смотри, дворянский сын, сволочь, - проговорил Алексашка, сажая дорогое кольцо на средний палец, - в последний раз тебя выручаю... Да еще Алеше Бровкину дашь за бесчестие деньгами али сукном... Понял? Взглянув на лал, с усмешкой тряхнул париком и пошел на точеных каблуках, покачивая плечами... Давно ли люди на базарах его за виски таскали, нюхнув пироги с гнилой зайчатиной? Ах, какую силу стал брать человек!. |
