— Мне семнадцать, — ответил я, стараясь говорить басом.

— Семнадцать? — удивился он. — А я-то думал…

— Ну да, многие думают, что я гораздо моложе, — быстро вставил я. — Из-за того, что я маленького роста. Дело в том, что у меня такая болезнь, одна там железа неправильно работает, ну, знаешь, гормоны роста… Но это можно оперировать.

— Ах ты, бедняга, — сказал водитель и снова вытащил носовой платок и высморкался. — Надо же, какое несчастье! Да, бывает же так. И за что только судьба бьёт человека…

Мне было ужасно приятно, что он так сочувствует мне в моём несчастье, хоть оно и выдуманное. Мне так нужно было сейчас, чтоб меня утешили и пожалели.

— Вообще-то ничего страшного, — прибавил я. — Операция несложная. Разрезают немножко вот тут на шее. И потом убирают маленький кусочек этой самой железы. Только надо очень осторожно. Если убрать чуть побольше, человек сразу загнётся. Люди у них вообще-то дохнут как мухи. Один шанс из десяти, что всё сойдёт благополучно.

— О, Господи! — дрожащим голосом выговорил водитель. — Сколько всяких несчастий на свете! Хоть бы всё сошло благополучно. Ни пуха тебе ни пера, парень. Я буду за тебя переживать. Это уж ты не сомневайся.

Слёзы градом катились по его румяным, пухлым щекам. Он вытирал их носовым платком. И проделывал такие трюки с обгонами, что я думал, мы вот-вот в кого-нибудь врежемся.

— А хуже всего то, — продолжал я уже без запинки (откуда что бралось!), — что в Швеции нет никого, кто сумел бы сделать такую операцию. Это очень тонкое дело — вырезать именно нужный кусочек, чтоб и не больше, и не меньше. Единственно, где это умеют делать — это в Италии.

— О, чёрт! — простонал водитель, и слёзы побежали ещё сильнее.

— Но загвоздка в том, — несло меня дальше, — что иметь большие деньги, чтоб попасть к этому итальянскому специалисту. Я думаю, не одну тысячу крон, считая проезд и всё остальное.

— Ну, а твои родители? — поинтересовался он.

— Я один на свете, — сказал я. — Ничего, всё как-нибудь устроится. Я привык всё делать самостоятельно. Вот только найти бы подходящую работку, чтобы можно было подкопить. Не надо только вешать носа — и всё всегда как-то устраивается.

— Господи ты боже мой, — всхлипывал водитель, сморкаясь в свой платок. — Это надо же. Храбрый ты парень. Что тут ещё скажешь. Представляю, если б с моим собственным ребёнком… Хотя у меня, само собой, нету никаких детей. Когда видишь, сколько кругом всяких несчастий, думаешь: слава богу, что нет у тебя детей.

Водитель, как видно, верил каждому моему слову. Да я уже, кажется, и сам себе поверил. Несколько слезинок капнуло у меня из глаз. Я смахнул их рукой.

— А, подумаешь! — сказал я храбро. — Ничего страшного. Трудность только в том, как устроиться на работу. С моим ростом это нелегко. Очень уж я молодо выгляжу. Мне это здорово мешает. Ведь на вид я и правда совсем еще младенец.

— Ну, я бы не сказал, — покачал головой водитель и покосился в мою сторону. — Если присмотреться, видно, что ты старше, чем выглядишь. В тебе заметна какая-то взрослость.

— Очень может быть, — сказал я. — Только кто это будет присматриваться, если придёшь просить работу. Нет, и точка. Попробуй им докажи. Одно равнодушие. Плевать они все хотели, соберу я деньги на эту операцию или не соберу. Моя судьба их не интересует.