— А сколько вам лет? — спросила она.

— Пятьдесят три, — ответил я. — Пятьдесят три года и шесть месяцев.

Я решил, что уж прибавлять, так прибавлять — уж если врать, надо врать по-крупному: человек сразу теряется, ему и в голову не приходит что-нибудь возразить. Секретарша и правда захлопала глазами, у неё стало такое лицо, будто она не знает, смеяться ей или злиться. Я и сам понимал, что мой маскарад не совсем убедителен. Она, наверное, подумала, что я смеюсь над ней, что это какая-то шутка. Надо было дать объяснения, чтобы убедить её.

— Я знаю, что я маловат ростом для своего возраста прохрипел я басом. — Дело в том, что у меня довольно редкая болезнь — недостаток гормонов роста. Но это никак не влияет на мою работоспособность. Можете мне поверить.

— Понятно, — сказала секретарша, у которой снова стало приветливое, улыбающееся лицо. — Я думаю, вам лучше всего поговорить с кем-нибудь из посредников по найму. Это на втором, этаже. Минутку, я сейчас позвоню, узнаю, кто из них может вас сейчас принять.

Она нажала на какие-то кнопки.

— Здесь у меня один господин, его зовут Рудольф Вальстрем, может он подняться к тебе?

Она сказала мне, чтоб я шёл на второй этаж, налево, и подождал в приёмной.

Я так и сделал. Комната, в которую я вошёл, была очень похожа на первую, только меньше. Я уселся в серое кресло из металлических трубок и пластмассы, взял какую-то брошюру про работу на молокозаводе и прочитал там: «Определённые сорта сыра покрываются парафином, после чего сыры складываются в специально отведённое для этого помещение, где через равные промежутки времени переворачиваются, пока не достигнут нужной степени зрелости». Когда я дошёл до этого места, по репродуктору вызвали Рудольфа Вальстрема и предложили ему пройти в комнату шестьдесят четыре.

Тётенька, которая приняла меня, сама была похожа на сыр. Такой большой круглый сыр в очках и с чёрными волосами, с зелёными точечками плесени на жёлтом платье — вполне созревший сыр.

— Чем я могу быть вам полезна? — спросила она.

— Мне нужна работа, — сказал я. — Я сейчас без работы. А мне надо содержать себя, жену и троих детей. Я не могу сидеть дома и смотреть, как они голодают. Это ужасно. Они всё худеют и худеют. Они уже начинают посматривать голодными глазами на кошку. Скоро они её, наверное, съедят, если я не раздобуду хоть немного денег.

— Да, положение неприятное, — сказала она участливо. — Может быть, вы расскажете немного, чем вы занимались раньше и чем хотели бы заняться сейчас.

И я рассказал про Рудольфа Эрнста Теодора Иоганна Себастьяна Вальстрема: возраст пятьдесят три года и шесть месяцев, родился в местечке Дырбю в Вестергётланде (это название я отыскал на Стаффановой карте), в семье бедного крестьянина, в апреле, в день, когда всю картошку побило градом; нежеланный ребёнок, который десяти лет ушёл из дома, кормился случайными заработками на хуторах, бродил от двора ко двору в откладывал по грошу. Потом Рудольф Вальстрем переехал в Америку и работал там мальчиком-лифтёром в небоскрёбе, надоело, отправился на Аляску золотоискателем, там открыл богатейшие залежи, но был ограблен и уехал оттуда таким же бедняком, как приехал. Одно время работал на автомобильном заводе, отправился с экспедицией в Африку, где охотился на крупных хищников. Потом вернулся обратно в Швецию, женился и заимел детей. Здесь, на родине, он переворачивал сыры на молочном заводе, и работал на кирпичном заводе, пока завод не закрыли, и он не остался без работы.