— Я не разобрала слов.

— Там нет слов, которые ты понимаешь. Помни лишь: каждый звук — часть целого, а целое беспомощно, пока в нем нет всех частей.

— Но как я выучу заклинание, если не понимаю, что пою?

— Выучишь на слух, как и каждая Певчая до тебя, — сказала леди Илейн. — Чаропесни многослойны и сложны, и даже одаренные Певчие понимают их годами. Многие никогда и не находят смысл. Но песни хватает, чтобы сработала магия, даже если нет понимания. Слушай внимательно и спой в ответ так же, как я.

Во второй раз ее ноты ударили по моим ушам. Мой голос дрожал, когда я повторяла их.

— Работай над дыханием, — сказала леди Илейн. — Еще раз.

Это пение не было похоже на Дикую магию. От этого пения гудело в голове, горело горло. Но я не отступала, пела фразу снова и снова, столько раз, сколько она приказывала.

Наконец, леди Илейн просияла.

— Спой точно так же. Еще раз!

Я спела, придерживаясь той же интонации.

Бледные губы крестной растянулись в улыбке.

— Мы сделаем из тебя Певчую.

* * *

Слова леди Илейн придали мне в тот день уверенность. Но через две недели от уверенности не осталось и следа. Я упражнялась часами, но не могла спеть разжигающую чаропесню. Близился конец января, и мы с леди Илейн начали отчаиваться.

— Еще раз, — мрачно сказала леди Илейн, сороковой урок длился уже четвертый час. — Еще раз.

Я спела снова. Напряжение, интонация. Я знала, как все должно быть, чтобы получилась магия. Но дыхание дрогнуло, я не допела фразу, и это не исправлялось.

— Не понимаю, — сказала леди Илейн. — Это простейшая чаропесня в репертуаре. Это должно быть пустяком, — она покачала головой. — Ты не стараешься.

Я покраснела.

— Поверьте, стараюсь.

— Сложно поверить. И если это так, все пропало. Нам нужны чаропесни скрытности и песня, что разрушит гримуар, а они намного сложнее.

Я отвела взгляд.

— Знаю.

— Будь тверже, — приказала леди Илейн. — Сильнее.

Я попыталась снова исполнить песню. Но это пение мне не давалось, и чем сильнее я пыталась, тем неприятнее оно казалось, словно я заставляла тело делать то, что оно не должно было. Горло болело, и даже самые нежные ноты обжигали грудь.

Леди Илейн поджала губы.

— Работай усерднее! Еще!

Я попыталась снова… и не справилась.

Тишина после песни была ужаснее всего.

— Ты сдерживаешь себя, — возмутилась леди Илейн. — Ты намеренно сдерживаешь себя.

— Нет, — я старалась держать голос ровным, я устала и почти плакала. — Я все отдаю этой песне.

— Ты так говоришь, — леди Илейн так впилась в свои бусы, что я подумала, что они порвутся. — Но если это так, то я могу лишь заключить, что я ошиблась насчет твоего дара. У тебя нет таланта и силы, я не угадала. Может, ты уже растратила свою силу.

Я в ужасе посмотрела на нее.

— Такое возможно?

— С Дикой магией все возможно, — она закрыла глаза, словно мой вид вызывал у нее отвращение. — Какой бы ни была причина, ясно, что я зря тебя учила. Уроки закончены.

— Но…

— Никакой мольбы. Ты — разочарование, печальный конец великой семьи. Я закончила, — она пошла к двери, что вела в ее спальню, и захлопнула ее за собой.

Я стояла у огня и дрожала. Как она могла так меня бросить?

Она знала, что я ничего не стою.