— Нашли, — сказал Нат. — Вот только Скаргрейв нас опередил.

Я прижала ладонь ко рту. Это была катастрофа.

Нат скривился. Только тогда я заметила то, что должна была увидеть сразу: его левая рука, наполовину скрытая плащом, была перемотана окровавленными бинтами.

— Ты ранен! — сказала я.

Он отдернул руку, чтобы спрятать.

— Выглядит хуже, чем есть.

— Что случилось?

— Вороновые охраняли лунный шиповник. Мы поздно заметили их.

— И потеряли двоих из лучших людей, — лицо сэра Барнаби не выражало эмоций, но его рука крепко сжимала трость.

— Их поймали? — спросила я.

— Схватили, — сказал сэр Барнаби. — И они застрелились.

— Застрелились? — испуганно повторила я, все еще глядя на повязку на руке Ната.

— Это лучше, чем оказаться у тенегримов, — сказал Пенебригг. — Иначе все пропало бы.

— Вы сказали, что защитите нас, — обвиняла уже всю делегацию леди Илейн. — Сказали…

— Мы старались, — вмешался сэр Барнаби, постучав тростью. — Но никто не идеален. Мы не можем тратить время, Скаргрейв получил рощу. Шпионы говорят, что он снова кормит тенегримов. В этот раз есть яйца.

Яйца? Ужас сдавил мое горло. Я неузнаваемым голосом спросила:

— И сколько их?

— Не меньше сотни, — сказал Олдвилль.

— И сколько осталось до их вылупления?

— Мы не уверены, — сказал сэр Барнаби, — ведь не знаем, когда точно яйца были отложены. Но обычно яйца воронов вылупляются спустя три недели.

— Уже скоро, — слабо сказала я.

— Еще есть время, — Пенебригг поправил очки, пытаясь все уладить. — Через пять или шесть недель птенцы покинут гнездо впервые, пройдут месяца, и они станут взрослыми. Мы думаем, что только тогда у них открываются все силы.

— Не скрывай правду, — сказал сухо Олдвилль. — Мы не знаем ничего о птенцах тенегримов. Может, они вылупятся с уже открытыми силами. Или у них окажется аппетит еще сильнее, чем у взрослых тенегримов. Это будет видно. Но каждый день теперь будет склонять весы в их пользу.

Он был жесток, но говорил честно.

— И я должна воспользоваться шансом сейчас.

Пенебригг посмотрел на меня поверх очков с тревогой.

— Только если ты готова.

— Потому мы и пришли, — сказал сэр Барнаби. — Чтобы понять, готовы ли вы. Если вы нам покажете…

— Конечно, — сказала я.

— Нет, — леди Илейн схватила меня за руку. Я ощущала, как ей не нравится отчитываться перед этими людьми, как она не хотела делиться подробностями с незнакомцами. И я немного ее понимала, ведь и мне было сложно делиться такими личными вещами.

Леди Илейн сказала поверх моей головы сэру Барнаби.

— Она переоценивает себя, бедняжка…

Мое сочувствие к ней пропало.

— Я покажу вам, что умею, — сказала я сэру Барнаби. Я стряхнула руку леди Илейн и запела.

— Нет, — леди Илейн бросилась ко мне. — Ты не должна…

Но песня скрытности уже работала. Я становилась прозрачной и таяла.

— Боже правый, — пробормотал Пенебригг.

Даже Олдвилль был под впечатлением.

— Слабое мерцание… нет, упустил.

Сэр Барнаби сел и взволнованно схватился за трость.

— Нат пытался нас подготовить.