|
На месте преступления, с поличным. Честно говоря, Тюльпанов тогда счел, что надворный советник мудрит. Однако, как всегда, получилось по-фандорински: попался тетерев на чучелко, и попался по всей форме. Теперь не отопрется. *** Эраст Петрович чиркнул спичкой, раскурил сигару. Заговорил сухо, жестко: - Главная ваша ошибка, милостивый государь, состоит в том, что вы позволили себе шутить шутки с теми, кто насмешек не прощает. Поскольку арестованный молчал и только сосредоточенно поправлял съехавший нос, Фандорин счел необходимым уточнить: - Я имею в виду, во-первых, князя Долгорукого, а во-вторых, себя. Еще никто и никогда не позволял себе так нагло глумиться над моей частной жизнью. И со столь неприятными для меня последствиями. Шеф страдальчески поморщился. Анисий сочувственно покивал, вспомнив, каково приходилось Эрасту Петровичу до тех пор, пока не появилась возможность переехать с Малой Никитской на Воробьевы горы. - Что ж, провернуто было ловко, не спорю, - продолжил, взяв себя в руки, Фандорин. - Вещи графини вы, разумеется, вернете, причем незамедлительно, еще до начала процесса. Это обвинение я с вас снимаю. Чтобы не трепать в суде имя Ариадны Аркадьевны. Здесь надворный советник о чем-то задумался, потом кивнул сам себе, словно принимая непростое решение, и обернулся к Анисию. - Тюльпанов, если вас не затруднит, сверьте потом вещи по списку, составленному Ариадной Аркадьевной, и... отправьте их в Петербург. Адрес - Фонтанка, собственный дом графа и графини Опраксиных. Анисий только вздохнул, никак более не посмев выразить своих чувств. А Эраст Петрович, видно, рассерженный решением, которое сам же и принял, снова обернулся к задержанному: - Что ж, вы неплохо позабавились за мой счет. А за удовольствие, как известно, надо платить. Следующее пятилетие, которое вы проведете на каторге, предоставит вам много досуга для извлечения полезных жизненных уроков. Впредь будете знать, с кем и как шутить. По тусклости фандоринского тона Анисий понял, что шеф взбешен до самой последней степени. - Па-азвольте, дорогой Эраст Петрович, - развязно протянула (то есть протянул) "дуэнья". - Спасибо, что в момент задержания представились, а то бы я так и считал вас индийским высочеством. Это откуда же у вас, спрашивается, набежало пять лет каторги? Давайте-ка сверим наши арифметики. Какие-то рысаки, какая-то золотая речка, лорд, лотерея - сплошные загадки. Какое все это ко мне имеет отношение? И потом, о каких вещах графини вы говорите? Если они принадлежат графу Опраксину, то почему оказались у вас? Вы что, сожительствуете с чужой женой? Нехорошо-с. Хотя, конечно, не мое дело. А ежели меня в чем обвиняют, требую очных ставок и доказательств. Уж доказательств всенепременно. Анисий ахнул от подобной наглости и встревоженно оглянулся на шефа. Тот недобро усмехнулся: - А что же вы тут, позвольте узнать, делаете? В этом странном наряде, в неурочный час? - Да вот дурака свалял, - ответил Валет и жалостно шмыгнул носом. - Позарился на изумруд. Только ведь это, господа, называется "провокация". Вон и жандармы у вас внизу караулят. Тут целый полицейский заговор. - Жандармы не знают, кто мы, - не удержавшись, похвастался Анисий. - И ни в каком заговоре не участвуют. Для них мы - азиаты. - Неважно, - отмахнулся прощелыга. - Вон вас сколько, государственных слуг. И все против несчастного, бедного человека, которого вы сами же и вовлекли в соблазн. Хороший адвокат вас на суде так высечет, что долго чесаться будете. Да и камню вашему, насколько я понимаю, красная цена червонец. Месяц ареста - от силы. А вы, Эраст Петрович, говорите: пять лет каторги. Моя арифметика точнее. - А как же пиковый валет, положенный вами на кровать при двух свидетелях? - надворный советник сердито ткнул недокуренную сигару в пепельницу. - Да, это я некрасиво поступил. - Валет покаянно повесил голову. |
