Лицо Герды уже не было таким убийственно-печальным, каким запомнила его Василиса, когда та, пьяная от горя, рассказывала зрителям свою историю. Оно было стылым, как ноябрьский воздух. Чу! Вдруг в кармане у Герды задрожал телефон. Девушка поднесла к уху трубку. Вмиг выражение ее лица переменилось — нежданно на нем расцвела улыбка, в которой были и надежда, и ожидание грядущего счастья.

И Василиса улыбнулась вместе с Гердой…

Домой Василиса все-таки написала — переборов гордость, обиду и детское желание быть взрослой.

Написала в тот самый день, когда на практических занятиях первого курса она впервые подняла в воздух старенькую «Малагу». (Пусть и в присутствии инструктора, пусть и при автопилоте, включенном в режим ассистента, но все-таки — сама, занимая место первого пилота!)

«Дорогие мои тятя и братцы! Пишу вам я, ваша дочь и сестрица Василиса Богатеева. Я жива, здорова, сыта и устроена во всех своих потребах, брегома нашими богами и затейницей-судьбой. Живу в достатке, близ стольного града Москвы, отца городов русских…»

Василиса написала практически обо всем, утаив разве что свое знакомство с дядей Толей, месяцы в зверинце у «Алых Тигров», охоту на василиска в кратере вулкана, работу в Прибежище Душ имени Счастливой Звезды, нападение джипсов на Наотар, бегство из Риты на монорельсе, чувственные дни в гостинице «Ипподром» и предательство Стаса, а также космический бой авианосца «Царь Иван Третий» с джипсами и беседы с акселерированным василиском. Зато она немало места посвятила изучаемым предметам, портретам одногруппниц и одногруппников, а также рассказам про московитские обыкновения.

«А в мовницу они тут ходют не по четвергам и не по субботам, а каждый день, по утрам. Да и мовница зовется у них „баней“, „сауной“, а иногда „душем“. Встают же по утрам они не с петухами, а с будильником, который есть штука зело зловредная и ненадежная…»

Ответа она ждала с замиранием сердца.

И дождалась — не прошло и трех месяцев, как курьер почтовой службы «Муромская скорая» принес ей пухлый пакет. Василиса сразу узнала крупный, округлый почерк старшего братца Николы.

«Несказанно рады, милая сестрица наша, изобилию и преуспеянию твоему! И хотя тятя велел передать, что гневаются, также велел передать, что простил и великодушно ждет в гости свою Василисушку…»

Письмо обстоятельно повествовало о жизни деревни Красноселье. И новостей в нем было как гороха в мешке!

Пастух Чиж зашиб спину, грохнувшись по пьяному делу с лестницы. Алеша сбрил бороду, поддавшись наущению Ветерана и над ним теперь смеются даже дети. Голуба родила двойню — девочку и мальчика. Волхв женился на девке из Новгорода Златовратного, что приехала снимать про него фильму для визора, а уехать духом так и не собралась.

Рожь уродила добрая. А вот картоматы — дрянь, зеленые, водянистые. Волхв Осьмиглаз сказал, что зима будет дождливая, и что речка наверняка разольется. Оттого на общественных полях сеять в этом году не станут, чтоб не погнило. Зато навоза запасли, чтоб на гряды класть — втрое от прошлого года.

Наконец главная новость: Ветеран и его новоиспеченная охотничья ватага ездили на трофейном багги за три леса, искать ценного зверя. И подстрелили такое! Небывалое! Настоящее чудо-юдо! Туша как у свиньи! Рыло как у осетра! А ног — восемь штук и все резвые! Откуда взялось чудо? Не ясно. Мясо несъедобное, шкура бесполезная, как у лягушки, разве что детям потеха. Неделю на тварь всем селом глядели, пока та от голода не околела.

Рисунок чуда-юда, выполненный методичным Василисиным братцем, к письму прилагался.

«Выходит, не соврал дядя Толя насчет того пятна, которое муравьи сделали пригодным для нашего, русского люда среди чащоб Таргитайских… Выходит, если к краю той благословенной зоны приблизиться, сразу вместо нашинских волков да медведей местные таргитайские чуды-юды начинают охотникам попадаться», — вздохнула Василиса, разглядывая рисунок.